Рассматривая культуру как целое, как органическое единство, евразийцы тем не менее доказывали, что она не представляет собой нечто недифференцированное. Культура как целое актуализируется в определенных сфе­рах. При этом подчеркивалось, что сферы культуры на­ходятся в неразрывной связи и взаимопереплетении. Поэ­тому каждая сфера культуры не может быть резко отделе­на от других. «...Надо всегда помнить, - писал Л. П. Карсавин, - что данная сфера культуры не может быть резко отделена от других не только по определяющему ее частному соборному субъекту, но и в силу органического взаимопереплетения ее с другими сферами».

В каких же сферах актуализирует, проявляет себя куль­тура как целое?

Евразийцы считали, что возможно установить следую­щие основные сферы культуры: 1) сферу государственную или политическую, в которой преимущественно осущест­вляется единство культуры и личное бытие ее субъекта; 2) сферу духовного творчества, или духовной культуры, духовно-культурную сферу и 3) сферу материально-куль­турную или сферу материальной культуры. Все эти сфе­ры относятся друг к другу в иерархическом порядке, оп­ределяемом значением их в культуре как целом.

В евразийской концепции установлен следующий иерархический порядок сфер культуры.

Низшее место принадлежит материально-культурной сфере. Данная сфера культуры занимает в иерархии куль­тур низшее место потому, что она существенно опреде­лена отношением субъекта культуры к миру природы, ко­торый использует этот мир (природу) ради высших ду­ховных «зданий культуры». В эти высшие здания входит одухотворение, в частности, познание самой природы. Вместе с тем ценности материальной культурной сферы, отмечает Л. П. Карсавин, нельзя считать материальными и именно потому, что в культурной деятельности само материальное одухотворяется. Однако природа, при всем служебном ее значении, т. е. использования ее ради выс­ших духовных заданий культуры, обладает и некоторой самоценностью, а потому требует к себе религиозного от­ношения, т. е. религиозного осмысления материальной культуры.

В свою очередь, в материальной сфере необходимо различать ряд частных сфер, главным образом технику и хозяйство.

Техника преобразует и одухотворяет не только саму природу, но и средства такого преобразования и одухо­творения. При этом такое преобразование и одухотворе­ние осуществляется ради целей хозяйства (экономики) и целей духовной культуры. Таким образом, техника, с од­ной стороны, служебна по отношению к хозяйству, а с другой стороны - стоит рядом с ним, являясь, как и хо­зяйство, служебной по отношению к духовной культуре. Хотя в хозяйственной сфере наличествуют материальные и духовные блага, тем не менее роль хозяйства служебна по отношению к духовной культуре.

В иерархии сфер культуры как бы срединное место занимает духовная культура или сфера духовного творче­ства, которая представляет собой сферу свободного познания и самопознания культуро-субъекта в различных областях: в религии, морали, праве, науке, философии, литературе, искусстве и т. л. Но как вполне свободная и в то же время единая, эта сфера существует лишь в собор­ной Православной Церкви. Л. П. Карсавин, например, подчеркивает, что вне церкви и религии духовное твор­чество ограничено в своей свободе и своих возможностях.

Духовная сфера культуры настоятельно нуждается в самоорганизации и внутренней собранности, т. е. в лич­ном самоопределении ее соборного субъекта. Евразийцы считали, что организация духовной культуры предпола­гает соучастие в ней и направляющую роль государства (правящего слоя). Отсюда «на первое место в иерархии сфер культуры следует поставить сферу государственную, преимущественным выразителем и субъектом которой яв­ляется правящий слой».

Подчеркивая первенствующее значение государствен­ной сферы, евразийцы вместе с тем настаивали на том, что ошибочно всякое обоготворение государства и вся­кое признание его последней целью культурного разви­тия и бытия. Они подчеркивали, что как «личная форма» культуро-субъекта государство подчинено его целям. Как форма, «само по себе», государство не обладает творчес­кой силой, хотя через него и осуществлятся творческая деятельность культуро-субъекта. По мнению евразийцев, государство может мешать культурному развитию, пото­му что является лишь орудием субъекта культуры, кото­рый его (государство) создает и через него действует. Сдерживать развитие культуры государство может уже по­тому, что по самой своей природе всякая государствен­ность обладает большей устойчивостью и косностью, мень­шей гибкостью, чем иные сферы культуры. Подмена при­мата культуры приматом государства неизбежно ведут к непомерному расширению политической сферы, а в свя­зи с этим - к вредному формализму.

Таким образом, государство по отношению к культу­ре вторично и является только формой ее бытия. Оно не должно стеснять свободного саморазвития культурно-на­родной или культурно-многонародной личности, в себе и через себя открывая ей путь для свободного выражения и осуществления ее воли. Государство направляет разви­тие культуры, но направляет в качестве преимуществен­ного выразителя воли культуро-субъекта.