Подавляющее большинство россиян обеспокоены отсутствием порядка в стране и недовольны властью, не способной его обеспечить. Но означает ли это, что они разочаровались в нынешнем политическом режиме и хотели бы заменить его каким-то другим? Этот вопрос можно сформулировать и иначе: на чем должен быть основан порядок, который бы их устраивал, и какие средства преодоления беспоряд­ка кажутся им наиболее предпочтительными?

Единственный образец, знакомый большинству россиян по собственному опыту, - это советский порядок. Отвечая на вопрос о том, что обеспечивало порядок в стране при советской власти (можно было выбрать любое число ответов), наши сограждане называют прежде всего страх людей перед властью (30% ответов), законы, лишав­шие граждан права свободной экономической и политической деятельности (18%), репрессии (17%), запрет на любое инакомыслие и обязательность единой для всех государственной идеологии (17%), подчиненность судебных органов высшему руко­водству страны (10%). При этом распределение ответов на следующий вопрос - что из перечисленного стоило бы взять на вооружение нынешней власти, - показывает негативное отношение опрошенных к данным особенностям советского опыта. Страх перед властью хотели бы перенести в сегодняшний день около 4% опрошенных, столько же - антилиберальное законодательство, репрессии - 1 %, запрет на ина­комыслие - 2%, подчиненность судов высшему руководству страны - 5%.

Подобная же картина воспроизводится и при ответах на вопрос: Кто из руководи­телей государства (от Ленина до Ельцина), на Ваш взгляд, обеспечивал или обеспе­чивает такой порядок в стране, который бы устроил Вас сегодня больше всего? Даже среди тех, кого устраивал порядок во времена Сталина, не так уж много готовых отказаться от свобод, которыми располагают они сегодня. Лишь 15-20% из них не дорожат свободой средств массовой информации, выборов органов государственной власти, митингов и забастовок, въезда и выезда из страны. Всего 17% согласны поступиться правом частной собственности, частного предпринимательства. Непри­ятие прежней несвободы, свойственное сегодня большинству россиян, независимо от их нынешней политической ориентации, - таков один из самых главных итогов последних лет. И с этим вынужден будет считаться любой политик, любая полити­ческая сила, обещающая народу наведение порядка.

Оценка советского опыта существенно меняется, когда от разговора о методах, практиковавшихся властью, мы переходим к обсуждению особенностей советского народа, способствовавших поддержанию порядка. Для 38 % опрошенных - это вера большинства людей в общее для всех светлое будущее, примирявшая с бедами и трудностями настоящего, а для 34% - сознательное отношение многих людей к своей работе как к общенародному делу. Почти такое же число респондентов (33 % ) считали бы полезным перенести подобное отношение к труду в сегодняшнюю жизнь. 79 Правда, веру в светлое будущее хотели бы привить нынешнему поколению только - 20 %, что может свидетельствовать о происходящей в российском обществе переоцен­ке ценностей - люди начинают дорожить настоящим и отказываются жертвовать им даже во имя самого лучезарного будущего.

Если бы особенности советского сознания, по сей день сохранившие привлека­тельность для многих наших сограждан, воспринимались в том же самом значении, которое им придавал коммунистический режим, то и веру в будущее, и сознательное отношение к труду желали бы перенести в сегодняшнюю жизнь в первую очередь сторонники компартии. Однако ничего подобного мы не обнаружили. Сторонники Ельцина, Г.Явлинского и Зюганова почти ничем не отличаются в этом отношении друг от друга. Люди, больше других склонные идеализировать советский опыт в целом, в своем восприятии особенностей мироощущения советского человека почти ничем не отличаются от всех остальных. Конечно, одни и те же слова о светлом будущем и сознательном отношении к своей работе могут восприниматься неодина­ково. Для кого-то они остаются специфическими советскими идеологемами, а для кого-то их смысл трансформировался, приближаясь к общечеловеческому. Но это такие оттенки, которые не создают разномыслия, мешающего понимать друг друга и находить общий язык.

Складывается впечатление, что поляризация политических ориентаций посте­пенно перестает довлеть над сознанием российских граждан. И очень важно, что точкой консолидации обещает стать самая "горячая" точка общественного бытия. Сама идея порядка очищается в представлениях россиян от политической и идеоло­гической заданности.

Если мысль о реставрации советского режима ради наведения порядка большинство россиян отвергает, то следует ли из этого, что для них привлекательны принципы, позволяющие обеспечивать порядок в странах Запада? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Как правило, граждане России воспринимают жизнь на Западе чисто умозрительно, как своеобразную проекцию (со знаком "плюс" или "минус") собственного прежнего и нынешнего опыта. Три четверти опрошенных связывают тамошний порядок прежде всего с деятельностью властей, считая их особой заслугой государственные гарантии социальной защиты. При этом особенности правосозна­ния и психологии самих граждан (привычка добровольно соблюдать законы, рассчи­тывать не столько на помощь государства, сколько на собственные силы) осознаются слабее. В них усматривает основу западного порядка лишь треть опрошенных.

Вновь мы видим, что расхождения во мнениях практически никак не связаны с политическими предпочтениями. У голосовавших на президентских выборах за Ель­цина и за Зюганова суждения почти полностью совпадают. И что здесь наиболее примечательно - большинство россиян, независимо от политических взглядов, не только одинаково обеспокоены ощущением беспорядка в стране, но и одинаково склонны искать спасительные рецепты в опыте Запада. Политические расхождения отступают на задний план, когда, например, речь заходит о правовых принципах, которыми должно руководствоваться государство, и правовых гарантиях, которые оно должно давать гражданам (вопрос предполагал возможность любого числа отве­тов) : о неотвратимости наказания любого нарушителя закона - от рядового гражда­нина до главы государства (этот правовой принцип считают важнейшим 33% опро­шенных) , о гарантированной государством свободе независимой экономической и политической деятельности в рамках закона (30%), о сильном и независимом суде, обеспечивающем соблюдение законов и гражданами, и властью (29%), об общественном контроле доходов должностных лиц (29%), о государственных гарантиях соблюдения договоров между предприятиями, организациями, частными лицами (26%). При этом из каждых трех опрошенных двое хотели бы, чтобы характерные - для стран Запада правовые методы регулирования общественной жизни прочно вошли и в российскую практику.

Последовательное неприятие Запада, заставляющее отвергать даже бесспорно положительное в его опыте, сегодня занимает в спектре мнений наших респондентов гораздо более скромное место. Лишь 5 % опрошенных полагают, что в странах Запада порядок отсутствует. (Среди них доля сторонников Ельцина в 2,5 раза меньше, чем по населению в целом - соответственно 5% и 12%, доля сторонников Зюганова в два с лишним раза больше- соответственно 41% и 19%, приверженцы же Явлин­ского не представлены вовсе.) Настораживает, однако, относительно высокая доля тех, кто затруднился дать ответ на вопрос, что именно позволяет поддерживать порядок в странах Запада (16%). Выходит, в общей сложности около 20% россиян либо не приемлют правовой демократический порядок, либо не испытывают особого желания познакомиться с ним поближе. Такие настроения части россиян могут быть использованы при попытке антизападнической политической реставрации. И чис­ленное превосходство тех, кто симпатизирует западному общественному устройству (в первую очередь в том, что связано с гарантиями прав и законностью), не отражает истинного соотношения позиций. Преждевременно говорить о том, что все эти люди уже сегодня готовы принять порядок, который несет с собой демократический режим западного типа. Одно дело - умозрительно представлять себе порядок в целом как некий идеал, совсем другое - отдавать отчет, какие обязательства накладывает на человека его поддержание.

Это, к слову сказать, понимают и многие наши респонденты, в первую очередь представители группы "сторонников гражданской ответственности". В их ответах сквозит убеждение в том, что в нынешних условиях избыток свободы вреден для нового рыночного порядка. Свобода СМИ, забастовок, митингов и других акций протеста, которая на Западе считается нормой жизни, в сегодняшней России, по мнению этих людей, оборачивается злоупотреблениями, препятствующими станов­лению порядка.

Из-за слабости, неукорененности в России традиции правового регулирования общественной жизни идеалы плохо сопрягаются с реальностью и жизненным опы­том. Отсюда, видимо, и такой парадокс: среди тех двух третей опрошенных, которые приветствовали бы перенос на отечественную почву западной правовой практики полностью или частично, около половины не испытывают отвращения к порядку, насаждавшемуся советскими вождями. Вновь мы убеждаемся в том, что постсовет­ский человек абстрагирует упорядоченность жизни от порождающего ее политиче­ского режима. И даже больше, чем по отношению к советским (тоталитарным) и западным (демократическим) основам порядка, проявляется этот дефект зрения в весьма своеобразном восприятии авторитарного режима, с которым некоторые пол­итики и идеологи связывают сейчас все надежды на преодоление разлагающего страну беспорядка.

Современная политология видит характерный признак авторитарного политиче­ского режима и соответствующего ему общественного порядка в сочетании ограни­чения либо даже подавления политических прав и свобод с гарантиями свободы частного предпринимательства. В России, как показало наше исследование, такое понимание авторитаризма непопулярно. Людей, выступающих за развитие рыноч­ных отношений, но готовых за наведение порядка в стране заплатить своими полити­ческими правами и свободами, - всего лишь неполных 7% от общего числа опро­шенных. Для тех, кто говорит сегодня об "ужесточении власти", гораздо более типичны прямо противоположные ожидания. Они уповают на то, что государство прежде всего "разберется" с теми экономическими проблемами, которые стоят сей­час в общественном сознании на первом месте. Пожертвовать теми или иными экономическими правами и свободами (либо правом частной собственности и свобо­ды предпринимательства, либо свободой рыночного ценообразования и т.п.) сегодня согласны в целом около 40% россиян. А около 20% опрошенных готовы даже вернуться к плановой системе советского образца. Именно этих людей следовало бы считать наиболее последовательными сторонниками железной руки. Но и среди них не меньше половины отступают от своей жесткой позиции, когда речь заходит о политических правах и свободах. Даже во имя порядка они не желают ими пожертвовать.

Сращение экономического диктата и политической свободы выглядит абсурдом. И действительно, трудно себе представить, что такой странный гибрид может ока­заться жизнеспособным. Тем не менее именно в нем воплощаются ожидания значи­тельного числа россиян, которых в силу этого следует условно назвать "квазиавторитаристами".

Политику, который сегодня разрабатывает свою стратегию, рассчитывая стать "российским Пиночетом", можно только посочувствовать. Как, впрочем, и идеоло­гам партии власти, надеющимся, что авторитарный режим сможет в России стать той силой, которая создаст условия для радикальных рыночных преобразований. Они видят только то, что тяга к "железной руке" в России достаточно велика, но не учитывают парадоксальных особенностей социальных ожиданий значительной час­ти российских авторитаристов, не понимают, что для сохранения социальной базы такого режима политически необходимо было бы достижение недостижимого: насаж­дение авторитарных методов - при сохранении политических свобод и развитие рыночных отношений - при утверждении диктата государства в сфере экономики.

Не надо долго гадать, в какую сторону будет эволюционировать этот режим, тем более что "квазиавторитаристы" как его социальная база легко смыкаются с теми, для кого ни экономические, ни политические права и свободы не представляют значимой ценности. Сильная авторитарная власть в сегодняшней России (как, впро­чем, и нарастание хаоса при бездействии власти) может стать прологом только к новому пришествию тоталитаризма, при котором государство решительно подавит общество. Тем не менее вовсе не исключено, что политик, который успешнее других сумеет сыграть на всеобщем возмущении беспорядком, вполне сможет рассчитывать - на поддержку людей, готовых во имя порядка согласиться на ужесточение власти. Возникновение "квазиавторитарного" или близкого к нему режима, подобного ре­жиму А.Лукашенко в Белоруссии, при определенных условиях вполне возможно и в России.