Помните, Москва наметила жертву на заклание - объявила, что в число банкротов в самое ближайшее время попадет автогигант из Набережных Челнов? Тотчас в столицу примчался президент Татарстана и все уладил. Нет, вроде бы с кредиторами не расплатился наличными. Уладил все то ли в коридорах Белого дома, то ли в кремлевских палатах. Жертвоприношение не состоялось. По той простой причине, что процесс пошел не по регулярному, естественному для рыночной стихии руслу, а свернул на чрезвычайный административный канал.

А представим себе, что у нас устоялся бы правовой порядок взаимоотношений должников и кредиторов при печальном факте несостоятельности: востребование долга, отсутствие средств расплаты, попытка соглашения, наконец, судебная процедура с самыми различными вариантами решений - с тем, чтобы по возможности удовлетворить претензии заимодавцев и в то же время сохранить предприятие, если оно небесперспективно в принципе. Вот при таком порядке что мог бы сделать администратор любого высокого ранга? Да, в сущности, ничего. Во всяком случае, вряд ли пошел бы в кабинет судьи уговаривать последнего нарушить закон - это было бы прямым уголовным преступлением. Волжский гигант никуда бы не делся; в крайнем случае, перешел бы в другие руки. Нормальное рыночное разрешение локального кризиса. У нас же хоть и объявлен рынок, на самом деле его нет, а потому и не действуют его институты.

Но несостоятельные фирмы, предприятия, конкретные бизнесмены все равно появляются. И по высочайшему повелению создали организацию со зловещей аббревиатурой - ВЧК. Временный чрезвычайный комитет по банкротствам. Именно он наметил тех, кого надо было сажать, образно говоря, в долговую яму. Чего-то ВЧК добился, кое-какие деньги государство получило. Но где теперь этот грозный комитет? Где пущенные по миру несостоятельные фирмы? Что-то не слышно стука молотка, пускающего с торгов имущество банкротов.

Конечно, главной причиной такого положения считалось отсутствие соответствующего законодательства. Только сейчас принят полноценный закон о банкротстве - он печатается в этом номере с комментариями юристов, участвовавших в разработке этого правового акта и знающих существующую практику: прежде такого закона не было, но практика все же существовала, поскольку некоторые нормативные акты все же действовали. В этом, между прочим, достаточно типичная картина нашей рыночной и демократической жизни: право очень сильно от нее отстает.

Первый проект федерального закона о несостоятельности (банкротстве) был разработан еще в 1992 году. Это была попытка синтезировать элементы законодательства стран развитого капитализма: США и европейских государств. Но в Америке и Европе (кроме Франции) разная направленность, если можно так сказать, дел о банкротстве: за океаном приоритет интересов должника; он, должник, часто и возбуждает дело о собственной несостоятельности. В большинстве европейских стран, напротив, приоритетными являются интересы кредиторов. Смешение систем, или, если хотите, принципов, в законе 1992 года ни к чему хорошему не привело. Закон так и остался бездейственным.

В 1995 году в первом чтении Госдумой был принят другой проект. В него было внесено более 600 поправок. Но продолжения эта работа не имела, до второго чтения дело не дошло. Во-первых, неожиданно появился альтернативный проект, а во-вторых, Дума приняла закон о банкротстве банков и иных кредитных учреждений. Вся эта законодательная чехарда не способствовала нормальному течению дел. Поэтому и приходилось предпринимать чрезвычайные меры, которые уже по определению не способствуют обеспечению интересов участников рынка, вне зависимости от того, кто кредитор, а кто должник.

Все это с железной последовательностью привело к тому, что на низших уровнях рыночных отношений место законности и права занял криминал. Подобно тому, как граждане скорее придут (если могут) к бандитским группировкам для защиты своих интересов, чем в милицию, предприниматели и торговцы, кредиторы ищут управы на должников в тех же инстанциях. Это печально, но это факт. Бандитская рэкетирская команда истребует любой долг без всякой волокиты. Но куда это заведет наш рынок, не трудно спрогнозировать.

На весь этот хаос наложилось еще одно явление: мошенничество всем хорошо известных финансовых пирамид. Обманутые вкладчики уже составили значительный пласт населения, а обанкротившиеся банки, страховые компании, пенсионные фонды и т.д. и т.п. исчисляются десятками. Государство после первых попыток отстраниться от всего этого все же признало свою вину, даже обещало что-то компенсировать. Конечно, это были не более чем пустые слова. С мошенников-банкротов ничего получить никогда не удавалось, они практически остались безнаказанными.

Может возникнуть вопрос: а имеют ли отношение рэкетирские разборки и мошеннические преступления к прохождению закона о несостоятельности в нашем Законодательном Собрании? Да и к самому закону? Напрямую вроде бы и нет. На самом же деле это создает достаточно яркий фон всеобщего беззакония и произвола. Поэтому принятый закон о несостоятельности (банкротстве) все же создает некую регулярную основу для функционирования бизнеса в России. Рано или поздно «остальное приложится».

Неплатежи (не только работникам, но и предприятиям, и предприятий между собою), кажется, стали знамением времени. Рост всех видов задолженности предприятий составил за 1997 г. около 40 процентов. Сумма просроченной кредиторской задолженности на 1 ноября 1997 г. - 745 трлн. рублей в старом исчислении. И нет никаких механизмов, которые бы эффективно противодействовали росту задолженности, поскольку система принудительного списания поступлений от реализации в счет погашения задолженности бюджету ведет к тому, что сами поставщики продукции оказываются не заинтересованными в легальной оплате своей собственной продукции. Единственным практическим решением этой проблемы могло бы стать более или менее полное и всеобъемлющее урегулирование отношений предприятий с бюджетом с применением в последующем исчерпывающих санкций по отношению к неплательщикам. Однако правительство пока не делает никаких шагов, предпочитая путь «политических переговоров» с отдельными предприятиями - крупнейшими неплательщиками (они же являются, как правило, и крупнейшими налогоплательщиками) об индивидуальных схемах реструктуризации задолженности и разовых платежах в бюджет на чисто политической основе.

Это из очередного выступления лидера «Яблока» Григория Явлинского. А это означает ни больше ни меньше как отсутствие гарантий прав собственников - основы основ рыночных отношений. Как свидетельствует российская практика, сам по себе закон - в данном случае закон о банкротстве - ситуации не изменит, все дело в том, как он будет применяться - в чрезвычайном или регулярном режиме. И все же правовая основа создана - еще один кирпичик в правовой фундамент рыночной демократии.