Практически во всех современных
государствах (независимо формы
государственного устройства и
господствующей политической идеологии)
существуют конституции. Но наличие в
государстве конституции еще не позволяет
отождествлять его с “конституционным
государством” в современном смысле.
Конституционность государства отнюдь не
исчерпывается тем, что в нем существует
некий основной закон, возможно,
закрепляющий определенный компромисс
социально-политических сил,
устанавливающий то или иное
государственное устройство и компетенцию
органов власти. Конституционность не
исчерпывается и тем, что этот основной
закон обладает реальным практическим
действием, верховенством по отношению к
остальным законам и может быть изменен лишь
путем особой законотворческой процедуры.
Это необходимые, но не достаточные признаки
конституционной государственности.
В современном смысле
конституционность государства - это прежде
всего его связанность правом, а конституция
- в первую очередь декларация прав человека
и гражданина, гарантированных властью и
ограничивающих ее осуществление. Иначе
говоря, конституция - надлежащая форма
основополагающего узаконения правового
характера организации и функционирования
власти в ее отношениях с субъектами
гражданского общества.
“Конституционная
запрограммированность” осуществления
государственной власти означает, что
лежащие в основе законотворчества
представления о праве и его позитивности, о
социальных функциях и инструментальном
характере законов подчинены идеологии прав
человека как совокупности
дозаконотворческих требований, объективно
возникающих из бытия человека в
современном индустриальном и
постиндустриальном обществе. Эти
требования составляют конкретное
практическое основание конституции и
служат юридическим, а вовсе не моральным
или политическим критерием оценки
конституционного характера государства.
Другими словами, конституция содержит в
себе критерии, позволяющие судить о
функционировании государственной власти с
позиции права, приводить осуществление
власти в соответствие с правом.
Таким образом, в демократическом
конституционном (правовом) государстве
система гарантий свободы,
самостоятельности и собственности должна
быть закреплена прежде всего в конституции,
а это предполагает прямое действие
конституционных норм и эффективные
процедуры конституционного контроля. В
первую очередь речь идет о правах человека
и гражданина, выражающих минимальную
неотчуждаемую меру свободы в обществе и
государстве и тем самым ограничивающих
возможности законодательных запретов (закон
не может запрещать то, что гарантировано
конституцией), очерчивающих пределы
допустимой компетенции государственных
органов и должностных лиц в их отношениях с
гражданами и их ассоциациями. Отсюда
следует, что если статьи конституции
гарантируют права и свободы и в то же время
определяют, что осуществление этих прав и
свобод регламентируется или даже может
быть ограничено законом, то фактически
статьи конституции ничего не гарантируют.
Вместе с тем конституционное право должно
предусматривать случаи ограничения прав и
свобод, необходимого ради свободы других и
защиты конституционного строя, и, конечно,
на этот счет должны приниматься
органические законы, предусмотренные
конституцией. Уже это обстоятельство
указывает на необходимость эффективного
конституционного контроля,
сопоставляющего органическое
законодательство с объективным смыслом
гарантий свободы, самостоятельности и
собственности.
Конституционное закрепление
прав человека и гражданина, равно как и
судебное признание (в решениях верховного
или конституционного суда)
конституционного характера других
гарантий свободы, самостоятельности и
собственности, не зафиксированных в
конституции, лишает законодателя
полномочий устанавливать административную
процедуру регулирования тех отношений, в
которых действуют эти конституционные
гарантии. И если законодатель не соблюдает
или упускает из виду это требование, то с
точки зрения права возможен спор между
любым гражданином и высшим органом
государственной власти по поводу
надлежащих гарантий свободы,
самостоятельности и собственности. Такой
спор может рассматриваться только в рамках
судебной процедуры и только органом,
который подчинен исключительно
конституции и в задачу которого входит ее
толкование в свете аксиом и принципов права.
|