(1826 — 1889)

«История одного города» - одно из крупных художест -венных произведений Салтыкова-Щедрина.

В 1868 г. Салтыков был отстранен за свои демократические убеждения от государственной службы; он полностью отдается творческой деятельности, активно сотрудничает в журнале Некрасова «Отечественные записки», где в 1869 - 1870 гг. и публикуется впервые «История одного города».

Произведение было подготовлено всем предшествующим творчеством Салтыкова (циклом очерков о «Глупове» и «глуповцах», «Помпадурами и помпадуршами». «Письмами о провинции»). Оно вобрало в себя и тот огромный запас жизненных наблюдений и фактов, который накопилписатсль, находясь долгие годы на административной (при этом дважды в должности вице-губернатора) службе.

Салтыков в «Истории одного города» обращается к характерной для его творчества форме хроники. Он воссоздает историю города Глупова, начиная с 1731 по 1826 гг. При этом писатель выдает себя только за издателя якобы обнаруженной им летописи, веденной в разное время четырьмя летописцами этого города. Мистификация (города Глупова на карте России небыло: летопись - продукт фантазии автора) соответствовала художественным и идейным стремлениям Салтыкова. Она позволяла обойти цензуру, заинтриговать читателя, вызвать его доверие и главное, - под видом критики прошлого создать сатиру на современность.

Глупов - городе фантастической (временами забавной) историей. Он вырос то ли на «горах», то ли на «болотине», граничит с Византией, претендует на славу Древнего Рима. Управляют им приводимые к власти «вышним начальством» градоначальники - ограниченные, жестокие, порочные и т.п. натуры. «Глуновцы», всвоюочсрсдь, начальстволюбивы, невежественны и покорны.

В изображении Салтыкова даже эта примитивная, пол­ная несуразностей история интересна. Она читается как «сказание» о каком-то историческом казусе, причудливом, необыкновенном явлении. Но при внимательном чтении становится ясным, что с этой историей сочетаются раз­мышления писателя над русской историей в целом, над взаимоотношениями власти и народа в ней.

Эта основная идейно-тематическая проблема поставлена и ее решение намечено п самом начале произведения (глава «Окорени происхождения глуповцев»). ПомнениюСалтыкова. «трагическая истина русской жизни» заключается в том, что в ней одновременно действуют две «неразумные силы истории»: деспотическая власть и терпеливо выносящий свою судьбу темный народ.

История Глупова началась с того. как его обыватели. уставшие от взаимных «надругательств и разорений», приглашают на правление безымянного «князя». Последний «прибыл собственною персоною в Глупов и возопи: «ЗапорюГ’ Так было положено начало традиции в управлении этим городом. Градоначальники «секутобывателей»,при необхо­димости усмирения «палят из пушек» по ним. Угрозы, сечение, солдаты и т.п. - основные методы управления народом. Они. несмотря на возникающий иногда глуповский либерализм, развиваются и совершенствуются. Не случайно в конце произведения возникает проект «идеального» города (своего рода острога), в котором, по замыслу Угрюм - Бурчеева, удается подавить всех, «упразднить естество», то есть элементарные признаки свободной жизни.

Глуновцы представлены Салтыковым как пассивная, бессознательная масса, которая приспосабливается, боится и уважает начальников, может быть столь же жестокой, как и они. Глуповцы иногда протестовали, но - «стоя на коленях». «Энергии действия они с большою находчивостью» противопоставляли «энергию бездействия» (глава «Войны за просвещение»). Лишь в самом конце произведения намечает­ся просвет в темном сознании глуповцев. «Они взглянули друг на друга - и вдруг устыдились. Они не понимали, что именно произошло вокруг них... Была ли у них история, были ли в этой истории моменты, когда они имели возможность проявить свою самостоятельность? - ничего они но пони - мали».

Салтыков отрицал нередко звучавшие в критике обвинения в глумлении над народом. С его точки зрения, необходимо «отличать народ исторический, то есть действующий на поприще истории, от народа, как воплотителя идеи демокра - тизма». В его же произведении, угверждал писатель, речь идет о «народе историческом», пока еще покорном власти и «ударам судьбы».

Салтыков создал историческое по форме, но обращенное в первую очередь к современности произведение. «Исто­рическая форма рассказа, - говорил он в одном из своих писем, - была для меня удобна потому, что позволяла мне свободнее обращаться к известным явлениям жизни».

«История одного города» была задумана Салтыковым как двуплановое, «аллегорическое» произведение. С одной стороны, в нем речь идет о конкретном (хотя и придуманном самим писателем) городе, с его сказочной, «колоритной» историей. С другой - герои Глупова и все, что случилось с этим городом, часто напоминают читателям страницы подлинной истории страны. Так, список последовательно находившихся у власти в Глупове градоначальников вклю­чает 22 имени. В России с момента введения титула «царя» (1547 год) и до времени выхода в свет «Истории одного города» сменилось тоже 22 правителя. Было время в истории Глупова, когда «бразды правления» находились в руках сменявших друг друга шести градоначальниц. Подобное наблюдалось и в истории России после смерти Петра 1, когда определенное время высшая власть принадлежала прей му-щественно женщинам. Салтыков приводит аналогии между «образцовым городом» Угрюм-Бурчеева и военными поселениями Аракчеева, между грубыми, но «эффективными» методами управления в Глупове и палочной дисциплиной, которую насаждал в России Николай 1. Многочисленны и другие параллели, аналогии и намеки. Они позволяют Салтыкову убедить читателя в том, что жизнь Глупова - это общий для государства, сохраняющий и в современности свою силу «порядок вещей».

«История одного города» - сатира. В соответствии со спецификой сатиры Салтыков, изображая существующие в реальной жизни общественные и человеческие пороки, сильно их преувеличивает, доводигдо карикатуры, чтобы зло надсмеяться над ними .

Одним из ярких примеров сатирического мастерства Салтыкова является образ градоначальника Угрюм-Бурчеева. В нем писатель воплотил типичную для деспотического государства черту - стремление унифицировать людей, общественную жизнь, превратить человека в рядовой винтик системы. Но, попав под увеличительное стекло писателя, она доводится до логического конца и демонстрирует свою абсурдность. Вот какими представляются Угрюм- Бурчееву будущий (построенный на месте разрушенного Глупова) «образцовый» город и жизнь в ном: «Посредине - площадь, от которой радиусами разбегаются во все стороны улицы, или, как он мысленно называл их, роты. По мере удаления от центра, роты пересекаются бульварами, которые в двух местах опоясывают город и в то же время представляют защиту от внешних врагов. Затем форштадт, земляной вал- и темная занавесь, то есть конец свечу. Ни реки, ни ручья, ни оврага, ни пригорка... В каждом доме находится по экземпляру каждого полезного животного мужеского и женского пола, которые обязаны, во-первых, - размножаться... Работы производятся по команде. Обыватели разом нагибаются и выпрямляются; сверкают лезвия кос, взмахивают грабли, стучат заступы, сохи бороздят землю, - все по команде... Около каждого рабочего взвода мерным шагом ходит солдат с ружьем, и через каждые пять минут стреляет в солнце».

К сатире обращается Салтыков при изображении и других исторических и современных ему сторон государ­ственной и общественной жизни. Так, глава «Войны за просвещение» повествует о том, как градоначальник Бородавкин провел целых 4 таких войны (за внедрение горчицы, устройство каменных фундаментов под домами, разведение персидской ромашки и, наконец, в связи со слухами об учреждении в Глунове академии). Завершились эти войны началом новых, но теперь ужо против просвещения. Действия Бородавкина бессмысленны, абсурдны, но они имеют совершенно реальные соответствия, параллели в государственной политике XVIII - XIX вв. Сказанное относится и к образу градоначальника Беневоленского, «друга и товарища Сперанского по семинарии». Боново- ленский решает прославиться законодательной деятельностью. Но принципы, на которые 6н при том опирается, совершенно противоноложны закону как таковому: «Всякий человек да имеет сердце сокрушенно»; «Всяка душа да трепещет»; «Всякий сверчок да познает соответствующий званию его шесток». Поэтому Беневоленскому никак не удается создать задуманный им проект конституции. «Всего более его смущало то, - пишет Салтыков, - что он не мог дать достаточно твердого определения слову «права». Слово «обязанности» он сознавал очень ясно, так что мог об этом предмете исписать целые дести бумаги, но «права» - что такое «права»?» Лучшее, что в области законодательства сделал Беневоленский - это «Устав о добропорядочном пирогов печении». Образ Беневоленско) о отражал опреде­ленную историческую эпоху: в начале царствования Алек­сандра 1 были предприняты оказавшиеся безуспешными попытки создать новые, ^олес гуманные законы, обсуждалась возможность принятия конституции. Одновременно этот образ является пародией на ограниченных, приносящих скорее вред, чем пользу, законодателей вообще.

Произведение Салтыкова отличается разнообразием и свободой художественных форм. В нем нет сюжетной линии в общепринятом смысле слова, нет центрального героя, вокруг которого стягивались бы события. Хотя по форме это и хроника, писатель воспроизводит лишь отдельные этапы в истории Глупова и «биографии только замечательнейших градоначальников»; он часто отступает от хронологического принципа в повествовании. Особую роль в построении произведения, его образов играют воображение автора, фантастика, которые доходят подчас до невероятностей. По словам Тургенева, «История одного города» -это «странная и замечательная книга, представляющая, по необходимости в аллегорической форме, увы1 слишком верную картину русской истории».

Сатирическое в «Истории одного города» художественно воплощается в различных. очень часто неожиданных формах. Салтыков- мастер гротеска, то есть причудливого сочетания реального и фантастического в образе. Гротеск присущ произведению в целом, его отдельным образам, событиям, которые в нем описаны. Но особенно ярко он выступает в образе градоначальника Брудастого. У этого администратора на месте головы находился органчик, запрограммированный и поставленный высшим начальством. Органчик был спо­собен издавать лишь две угрожающие фразы, обращенные к гражданам: «Не потерплю) Разорю)» Однако, создавая и этот по-своему невероятный образ, Салтыков остается на почве реальности: Брудастый - элемент- государственной машины, человек-автомат, жестоко и слепо исполняющий порученные ему функции.

Чтобы подчеркнуть алогизм происходящего, удивить читателя и просто внести юмористическую струю в сатиру, Салтыков нередко обращается и к фантастике. Один из градоначальников, по свидетельству историков, летал; дру­гой «кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня)»; две самозванки - градоначальницы, посаженные в одну клетку, съели друг друга; Фердыщенко ведет войну, командуя ожившими оло­вянными солдатиками и т.п.

Очень своеобразны слог и язык Салтыкова. Каждый персонаж «Истории одного города» говорит языком, соот­ветствующим его характеру. В своем повествовании Сал­тыков сочетает различные языковые пласты, начиная от иронического подражания языку летописей и исторических трудов и кончая жаргонной речью. В языковом арсенале писателя и традиционный приемы: «говорящие» имена и фамилии («Глупов», Негодяев. Грустилов и т.п.), «эзопов язык» как способ шифровки свободной мысли и др.

«История одного города» оказалась этапным в творчестве Салтыкова произведением, В нем и в последовавших за ним романах «Господа Головлевы», «Современная идиллия», в цикле сказок художественное, сатирическое мастерство писателя достигает своей вершины. Произведение Салтыкова воздействовало и на последующий ход русской лите­ратуры. Его влияние заметно, к примеру, в романах А. Белого («Петербург»), Е. Замятина («Мы), произведениях А. Платонова.

На последнем этапе своего творческого нуги Салтыков создает целый ряд (более 30) замечательных сказок. Они были написаны в основном в 1883 - 1886 гг.

Известно, что сказка - излюбленный жанр устного народного творчества. Она имеет вымышленный сюжет и воспринимается слушателями как игра фантазии. Вто’же время сказка отражает действительность, но нс пряма) а через поэтический вымысел, через аллегорические образы и условные ситуации. Сказка нередко встречается и в творчестве писателей (например, Пушкина, Л. Толстого, Горького в русской, Гофмана, Андерсена в зарубежной литературах). При этом традиционные для народных сказок формы и содержание, как правило, творчески перерабатываются писателями.

Обращение к сказке было естественным для Салтыкова явлением. Сказочными элементами (фантастикой, гиперболой, условностью и т.п.) пронизано все его творчество (они обильно представлены, в частности, в «Истории одного города», рассмотренной выше). Сказка отвечала и желанию писателя быть прочитанным, понятым народом, как можно большим числом читателей. Свои сказки он не случайно печатал в широко распространявшихся журналах и газетах.

Темы, которые Салтыков разрабатывает всказках, характерны для него и уже встречались в предшествующем его творчестве. Это деспотическая власть («Медведь на воеводстве»), господа и рабы («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик»), страх как основе» рабской психологии («Премудрый пескарь»), пустая мечта («Карась-идеалист), каторжный труд («Коняга») и др. При этом основные темы сказок часто осложняются дополни­тельными. Объединяющим же началом всей тематики сказок Сал1ыкова выступает жизнь народа в ее соотнесенности с жизнью господствующих сословий,

Сказки «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» (1869), «Дикий помещик» (1869), «Медведь на воеводстве» (1884),дают интересный и разнообразный мате­риал для суждений о художественном методе и идейных позициях писателя.

В этих произведениях Салтыков умело сочетает традиционно для народных сказок формы с собственными художественными приемами.

Что же их сближаете народными сказками? Это; типичные сказочные зачины ^»Жили да были два генерала...», «В некотором царство, и некотором государство жил-был помещик...»); присказки («по щучьему велению, по. моему хотению», «ни в сказке сказать, ни пером описать», «долго ли, коротко ли»); характерные для народной речи обороты («думал-думал», «сказано-сделано»); приближенные к: народному языку синтаксис, лексика, орфоэпия. В сказках Салтыкова, как и в народных, чудесное происшествие завязывает сюжет: два петербургских генерала «вдруг оказались на необитаемом острове»: по милости божьей в одночасье «не стало мужика на всем пространстве владений глупого помещика». Так неожиданно, необыкновенным образом возникают типичные сказочные ситуации, которые в дальнейшем повествовании находят свое разрешение. Народной традиции следует Салтыков и в своих сказках о животных, когда в аллегорической (иносказательной) форме высмеивает недостатки общества.

Однако и форма, и содержание сказок Салтыкова никак не замыкаются на фольклорных схемах, в них много оригинального. Они не выдержаны до конца в вымышлен ном, сказочном только ключе. Писатель сознательно переплетает в них фантастическое с- реальным и даже исторически достоверным. Так, в сказке «Медведь на воеводстве», где в роли действующих лиц представлены звери, вдруг появляется образ Магницкого, известного в русской истории реакционера. Из этой «вставки» читатель узнает, что еще до начала правления Топтыгиных в лесной чащобе были уничтожены Магницким все типографии, студенты отданы в солдаты, академики заточены. В сказке «Дикий помещик» речь идет о том, как постепенно глупеет и деградирует со герой, даже превращается в животное. Фантастическое бэтой сказке, невероятная история се героя во многом объясняются тем, что последний постоянно читал газету «Весть» (которая издавалась на самом деле) и следовал ее советам.

Отмеченные выше и другие формы нерсплетсния фантастического с реальным характерны для творческой манеры Салтыкова. Они приводят к тому, что писатель и Соблюдает формы народной сказки, и одновременно сознательно разрушает их. Если волшебное в народной сказке полноправно (создаст свой особый мир, це похожий на реальный, уводит в него читателя), то волшебное в сказках Салтыкова объясняется реальным и читателю не удается уйти от действительности, которая постоянно чувствуется за образами зверей, сказоччыми ситуациями, фантастическими событиями. Когда Топтыгин 3 - и («Медведь на воеводстве») прибыл в свою вотчину, то он обнаружил там естественным образом сложившийся порядок. «Порядок этот, конечно, нельзя было назвать вполне «благополучным», но его оправдание было а том, что это был «исстари заведенный порядок» («волки с зайцев шкуру дерут, а коршуны и совы ворон ощипывают»...). Лес «и днем и ночью... гремел миллионами голосов, из которых одни представляли агонизирующий вопль, другие - победный клик». Здесь, как и повсюду в сказках Салтыкова, за условными образами явно просматривается современная писателю и полная соци­ального зла жизнь.

Сказочные формы позволяли Салтыкову по-новому представить близкие ему идеи, показать и высмеять общественные недостатки. Сказка допускает игру фантазии, и, полагаясь на нес, писатель как бы осуществляет художе­ственные эксперименты. Что станет с генералами, поме­щиками, если не будет мужика, которого они теснят, унижают, эксплуатируют? Что ожидает общество, в котором злодеяние считается за норму? Возможно ли такое оглупление, одичание человека, когда он превращается в животное? Вопросы эти (они содержатся в трех сказках, о которых в основном идет речь) своим предположительным характером требуют необычной ситуации для своего решения. Лучше всего они могли быть рассмотрены в экспериментальных (сказочных) условиях. Значение же их было большим: ставя и разрешая их, Салтыков предупреждал общество об ожидающих его болезнях.

И в сказках Салтыков сохранил свойственную ему активную авторскую позицию, хотя жанр сказки тяготеет к спокойному, эпическому повествованию. Он настолько сво­боден в своем воображении, что нередко доходит до несообразностей (один из генералов съедает орден другого; «дикий помещик», как кошка, водил миг, способен взобраться на вершину дерева, чтобы выстеречь оттуда зайца и напасть на него...). За сатирой и злым юмором писателя просмат­риваются и трагические тенденции в его творчестве (раздумья о покорности, нерешительности народа, бессмысленности Современного общества). Даже публицистические элементы ворочаются в его сказках (нападки, колкости, направленные против некоторых газет, журналистов, писателей).

Сказки Салтыкова оказали большое воздействие на современную писателю общественную и культурную жизнь, на дальнейший ход русской литературы; они интересны и для читателя нашего времени.

1. Б ушмии А. С. Сказки Салтыкова-Щедрина. Изд.2. - Л„ 1976.

2. Николаев Д.П. «История одного города» М.Е. Салтыкова -Щедрина//Три шедевра русской классики.- М., 1971.