Если в прогностике основная ценностная ориентация - будущее, причем слабо связанное с настоящим и прошлым, то в глобалистике (так называется дисциплина, изучающая мегатенденции) главный акцент делается на выявление потенциальных возможностей настоящего с широким использованием прошлого опыта. Делаются попытки отыскания ключа к прошлому, с тем, чтобы актуализировать настоящее. И уже на основе этого медленно строить будущее. Исследования подобного рода позволяют вскрыть неявные причины, почему тот или иной аспект жизни общества, причем иногда только потенциально возможный, наделяется статусом актуальной проблемы. Причем актуальность эта имеет такой характер, что общество жадно ищет ответ на вопрос, как поведет себя эта проблема в будущем, пусть и совсем близком. Важным становится не только аспект прогнозирования, но и следовательно, возможность управления этим процессом. Поэтому часто под мегатенденциями понимают некоторые латентно протекающие, но склонные мощно о себе заявить в будущем, параметры сегодняшних проблем. Конечно, момент прогнозирования так или иначе присутствует и в глобалистике. но сама методология исследования будущих событий в корне отлична от методов прогностики. Упор в глобалистике делается прежде всего на сегодняшнюю актуальность. В глобалистике на предварительном этапе констатируется тот факт, что мера актуальности некоторой проблемы, стоящей в обществе, имеет возможные свои будущие проявления. И вот именно эти проявления и называют мегатенденциями. Их анализ предполагает, что должен осуществиться разумный компромисс между нашими желаниями и нашей готовностью их реализовать, с одной стороны, а также уяснением природы нашего «настоящего-прошлого» и нашей преобразующей активностью с другой. Важно подчеркнуть, что подобный механизм осуществляется не только в сфере мышления, не меньше в самом опыте нашей жизни, например, через нравственное усилие, образование, практическую деятельность и т. д. Рассмотрим теперь непосредственно мегатенденции культуры.

Современные куттьтурологические исследования заставляют критически взглянуть на собственную культуру и присущий ей тип человека, часто воспринимаемый как непосредственная данность, уяснить их исторические и межкультурные границы (по меткому выражению М. Бахтина «культура всегда лежит на границах» с другими культурами и эпохами). Современный человек начинает понимать, что культурная самобытность его народа неотделима от культурной самобытности других народов, что все мы подчиняемся «законам» культурной коммуникации. Таким образом, одна из мегатенденции современной культуры-уяснение и понимание ее исторической и культурной относительности, ее границ, уяснение взаимозависимостей и взаимосвязей разных составляющих ее культур. Современная культура-это множество самобытных культур, находящихся в диалоге и взаимодействии друг с другом, причем диалог и взаимодействие идут не только по оси настоящего времени, но и по оси «прошлое-будущее».

Но культура-это не только множество культур, это также мировая культура, единый культурный поток (течение) от Шумеров до наших дней, от Востока на Запад, от Запада на Восток. Сегодня относительно судьбы культуры выкристаллизовались два разных понимания, два взгляда, так сказать, «оптимистический» и «пессимистический». Оптимисты уверены, что мировая культура на правильном пути, что будущее за наукой, техникой, информацией, рационально организованной экономикой, что ценности западной культуры (успех, власть, личная свобода, сила и т. д.) являются архетипическими и истинными, а западный образ жизни-единственно правильным. Пессимисты, начиная от Шпенглера, напротив, уверены в обратном: современная мировая культура, считают они, клонится к закату. Еще в 20-х годах Н. Бердяев писал: «Мы живем в эпоху, аналогичную гибели античного мира... Все привычные категории мысли и формы жизни самых «передовых», «прогрессивных», даже «революционных» людей XIX и XX веков безнадежно устарели и потеряли всякое значение для настоящего и особенно для будущего... Индивидуализм, атомизация общества, безудержная похоть жизни, неограниченный рост народонаселения и неограниченный рост потребностей, упадок веры, ослабление духовной жиз-' ни - все это привело к созданию индустриально-капиталистической системы, которая изменила весь характер человеческой жизни, весь стиль ее, оторвав жизнь человеческую от ритма природы. Машины, техника, та власть, которую она с собой приносит, та быстрота движения, которую она порождает, создают химеры и фантазии, направляют жизнь человеческую к фикциям, которые производят впечатление наиреальных реальностей. Повсюду раскрывается дурная бесконечность, не знающая завершения». Более чем полвека, отделяющее нас от этих пророческих размышлений, вроде бы подтверждает их правоту. Экологический кризис, кризис антропологический, угроза третьей мировой войны, Чернобыль, кризис нравственности и морали, рост всевозможных заболеваний, возрастание неравенства во всех сферах жизни - все это и есть дурная и даже гибельная бесконечность. Но как же иначе, говорят оптимисты, как прокормить миллиарды людей, удовлетворить их растущие потребности, как создать комфорт и достойный уровень жизни, как удовлетворить тягу человека к свободе, новизне, творчеству, к успеху?

В поисках разрешения этой дилеммы, представляющей собой истинную мегатенденцию современной культуры, сегодня намечены два противоположных пути. Один - это надежда разрешить кризисные явления нашей культуры на путях разума, науки, образования, за счет разумной организации жизни, производства, сознательного подхода ко всему, изменения ориентиров развития науки и технологии. «Развитие для кого? - спрашивает Ф. Майор.-Вряд ли скажешь короче и полнее: для человека, для всех людей. Другими словами, оно должно иметь в качестве первостепенной цели духовное и моральное совершенствование человека, а также улучшение его материальных условий». Сегодня, говорит он далее «наука слишком часто служит силе. Ответ в том, чтобы она служила только разуму. Революция - в знании, в его мудром использовании... Правильная передача знаний и способов их приложения является главным аспектом «рефлексивной» культуры, незаменимым субстратом которой выступает образование»

Второй путь разрешения кризисных явлений, можно назвать «альтернативным» или «эзотерическим». Его сторонники предсказывают возвращение рода человеческого или к различным модификациям религиозной культуры (например, Н. Бердяев считал, что грядет «новая коллективная религиозная эпоха, долженствующая собрать в себе всякое подлинное бытие Церкви Христовой») или к формам жизни, как утверждают адепты этой точки зрения, более «естественным» для человека и жизни - с ограниченными здоровыми потребностями, ощущением единства с природой и космосом, формам бытия человека, свободным от власти техники" и т. д. и т. п.

Нетрудно заметить, что оба подхода достаточно органичны для нашей культуры и реально осуществляются, так же как все время набирают силу кризисные явления. К несчастью, замечает Ф. Майор, «мир во многих отношениях продолжает двигаться в направлении, которое отнюдь не ведет к исправлению нынешних недостатков. Более того, общество пребывает в таком душевном состоянии, что его, похоже, не волнуют разоблачения и обличения, какими бы обоснованными и аргументированными они ни были» ". Но, с другой стороны, укрепляются и расширяются движения «зеленых», движения отдельных групп и граждан, реализующих альтернативные формы жизни: например, практикующих восточный или западный эзотеризм или частичный отказ от благ нашей цивилизации. Пессимисты критикуют утопические убеждения оптимистов. Они уверены, что в мире правит не разум, а скорее стихия, что рационально и разумно ориентированных людей не так уж много, что культура - это вовсе не разумно построенное целое (мировой порядок), а живой организм с неизвестной нам жизнедеятельностью и движением. Оптимисты, естественно, возражают, примерно так: человечество далеко ушло по пути современной цивилизации, назад пути нет, разум, рационализм, все атрибуты современной цивилизации- наша судьба, мы или спасемся в лоне этой цивилизации или просто погибнем. Впрочем, они убеждены, что человечество не только не погибнет, а напротив, справится со всеми своими проблемами, как оно справлялось до снх пор и достигнет нового могущества и на земле, и в космосе.

Другой мегатенденцией современной мировой культуры является одновременное существование как кризисных явлений, так и разных, даже противоположных путей разрешения этих кризисных явлений. Приведем одну иллюстрацию-обсуждение в современной культуре проблемы техники. Современные мыслители (философы, ученые, крупные инженеры), начиная с работ Э. Канна и Ф. Дессауэра, следуя за М. Хайдеггером, К. Ясперсом, Л. Мэмфордом, занимают в отношении техники ту или иную, но вполне определенную позицию, как правило, они связывают с техникой (понимаемой достаточно широко) кризис нашей культуры и цивилизации. Однако лишь немногие философы техники смогли нащупать удовлетворительное частичное объяснение вчияния техники на современную культуру. Например, Хайдеггер основную проблему видит в том, что современная техника поставила на службу человеку (превратила- в «постав») и природу, и самого человека. (О том же говорит и Яснерс, утверждая, что человек становится одним из видов сырья, подлежащего обработке, и не может уже освободиться от власти созданной им техники). В результате природа и человек деградируют (разрушаются) , поскольку становятся простыми функциональными элементами и материалом бездушной машины-поставляющего производства. Мэмфорд видит причину кризиса в другом: чрезмерном усилении в культуре значения «Мегамашин» (сложных иерархических организаций человеческой деятельности) ". Каково объяснение болезни-таковы и рецепты по ее излечению. Так, Хайдеггер предлагает, чтобы человек осознал, что он давно уже сам стал поставом и превратил в постав природу. Мэмфорд же призывает разрушить Мегамашину". Оба философа, и не только они, не верят, что можно решить проблемы, порожденные техникой, опять же с помощью техники, пусть даже более гуманной и совершенной. Например, Дж. Мартин, признавая, что «сегодня нам легче уничтожить нашу планету, чем ликвидировать нанесенный ей ущерб», тем не менее считает, что хотя «эта проблема создана технологией, и, однако, единственное ее решение не сдерживать технологию, а всячески развивать ее. Отказаться от технологии или остановить ее дальнейшее развитие,-считает он,-значит обречь мир на невиданные лишения... Необходимо выбрать и развивать те технологии, которые находятся в гармонии с природой. Полемизируя с подобным подходом, Скали-мовски пишет: «Техника превратилась для нас в физическую и ментальную опору в столь извращенной и всеобъемлющей степени, что если мы даже осознаем, как опустошает она нашу среду, природную и человеческую, то первой нашей реакцией является мысль о какой-то другой технике, которая может исправить все это».

Итак, точки расставлены: одни мыслители полагают, что технику (технологию) необходимо гуманизировать, сделать сообразной природе и человеку, другие же (подобно Скалимовски) уверены, что любая попытка гуманизировать современную систему, внедряя в нее в большей степени, чем прежде, человеческие ценности, обречены на провал, поскольку система способна проявить по отношению к таким косметическим операциям совершенно исключительную стойкость. Интересно, что обе полемизирующие стороны выдвигают в поддержку своих взглядов достаточно убедительные аргументы. Впрочем, можно выделить еще одну точку зрения, она прозвучала в выступлениях Ф. Раппа на международном совещании, проходившем в Институте философии в начале 1989 года. Суть ее в том, что за техникой стоят механизмы культуры и ценности человека, поэтому решить проблему техники можно, так сказать, нормальным путем-совершенствуя общество, социальные институты, демократические механизмы контроля, образование. Как же быть, чью сторону принять? Если бы речь шла только о философии, о системе взглядов, то все было бы проще: в сфере гуманитарной мысли существование противоположных взглядов-обычное дело, часто именно их борьба способствует развитию гуманитарных представлений. Однако вопрос о технике и ее сущности - не только теоретический, от того, как мы его решаем зависят наши практические действия, причем их характер и цели, как правило, затрагивают миллионы других людей, природу, и может быть, саму жизнь на земле. Сформулировав различные и даже противоположные взгляды на сущность техники и перспективы ее развития, современные мыслители, с одной стороны, обнаружили связь техники с другими сферами деятельности и практиками (наукой, инженерией, проектированием, производством, идеологией, культурными традициями и образом жизни и т. д.), с другой - пока не сумели создать отвечающее этим связям новое понятие техники. Впрочем, дело не только в понятии, необходимы широкие исследования (исследовательские программы, концепции), исходящие из более адекватных представлений, т. е. учитывающие кризис технического и научного мышления, многообразные связи техники с другими видами деятельности и практики, конечные цели ценности общества (которые необходимо постоянно пересматривать и переосмысливать, учитывая как возможности человеческой деятельности, так и последствия ее для природы и самого человека). При этом нужно иметь в виду, что сегодня традиционное чисто объективное, незаинтересованное изучение техники и мало продуктивно и может лишь усугубить кризис, вызванный, конечно, не только техникой, но и техникой в том числе. Напротив, изучение техники предполагает признание неблагополучия, кризиса культуры и требование понять технику как момент этого неблагополучия. В этом плане техника является неотъемлемой стороной современной культуры и цивилизации, органически связана с их ценностями, идеалами, традициями, противоречиями. Техническое мышление становится ориентиром общественной жизни, которая в конечном счете превращается в цивилизацию, целиком зависящую от технической аппаратуры и профессионализма. Данный процесс распространяется на социальные, политические, воспитательные сферы культуры.

Но кризис - не предмет любования, кризисы (особенно глобальные, угрожающие жизни) необходимо преодолевать. Вероятно, изучение -техники должно помочь в разрешении кризиса нашей культуры, должно исходить из идей ограничения экстенсивного развития техники (или даже отказа от традиционно понимаемого технического прогресса), трансформации технического мира, концепций создания принципиально новой техники, т. е. такой, с которой может согласиться человек и общество, которая обеспечивает их безопасное развитие и существование.

И опять же параллельно с попытками идти в этом направлении, создавая экологически чистые технологии, альтернативные источники энергии, разрабатывая новую техническую политику, набирают темпы (особенно в менее развитых странах) традиционные пути и способы технического развития.

Следующая мегатенденция в развитии современной культуры-появление и формирование наряду с традиционным ее образом, нового. Традиционный образ мировой культуры связан прежде всего с идеями исторической и органической целостности, представлениями о традициях и научении. Новый образ-культуры все более ассоциируется с идеями космическими, экологическими, с этическими идеями единства Человечества и его судьбы. Планетарные категории выдвигаются на первый план так же, как и этические. «Растущие объемы знаний и новые технологии,- пишет Ф. Майор,- не обеспечивают решения всех стоящих перед нами задач. Необходима еще и мудрость, которая добавляет к теоретическим знаниям и к их практическому приложению осознание конечных целей человеческой жизни, социальной организации, целей, выходящих за рамки обычного знания, государственных границ и социальных различий между группами и классами... И если мы зададим себе вопрос о совершенно новом компоненте, который в этом контексте прибавляется к научной и технической перспективе. то отвечать следует без колебаний- этическая перспектива»'^ Новый образ культуры рождается вместе с новым образом человека.

Н. Бердяев считал, что на смену Новому времени приходит Новое средневековье, когда снова человек повернется к небу, поскольку, говорит Бердяев, «личность человека может быть вкоренена лишь в универсум, лишь в космос, лишь там находит она онтологическую почву и оттуда получает свое высшее содержание. Личность есть лишь в том случае, если есть Бог и божественное. Индивидуализм же отрывает личность от бытийственной почвы и отдает ее на растерзание ветров. Индивидуализм изжил в новой истории все свои возможности, в нем нет уже никакой энергии, он не может уже патетически переживаться. Конец духа индивидуализма есть конец новой истории»_". По сути для Н. Бердяева речь идет о новом христианстве Этой позиции можно противопоставить другую, но не в качестве отрицания Если и можно говорить о мистическом начале, то им является не Бог, а сама жизнь людей, их духовность, социальность, язык, эволюция. Сегодня, как нам кажется, целесообразно настаивать не на спасении и страшном суде, не на блаженстве за гробом, а лишь на духовности, идеальности бытия человека в отношении того целого, которым является все Человечество, в отношении той формы жизни, которая сложилась на нашей Земле и неотделима от нее. Но один момент, действительно, может повториться, естественно в другой форме, потому Эпоха преимущественного развития общества личностей, отдельной личности (или, как говорит Н Бердяев, индивидуальности), вероятно, сменится эпохой развития нового общества, всего лишь состоящего из личное гей В этом обществе человек научится (должен научиться) соотносить свои интересы с ингересами близких и всего общества в целом в большей степени, чем он это делает сейчас, он в большей степени подчинит свою жизнь интересам жизни человечества, интересам культуры. Как метко заметил Альберт Эйнштейн: «мир может быть единым или никаким». Должна возникнуть новая соборность, новая нравственность, включающая в себя и самого человека, и культуру, и природу. Как говориг российский философ Георгий Гачев: «Волей самого своего исторического развития человечество подведено к тому, чтобы преодолеть гуманитарный эгоизм, когда человек объявлен самоцелью общества и природы», мы должны, утверждает он, «считаться с природой. Целым бытия, с другими сожителями, соседями по космосу (с водой, воздухом, деревьями, антилопами) как нравственными личностями, не оскорбляя их прерогатив в бытии, полагая в них самость и субъективность».

Сегодня все больше людей приходят к осознанию неблагополучия своей и современной жизни и ищут выхода из сложившегося положения. Движения «зеленых», экологические движения, поиски новой нравственности, эзотерические опыты жизни, педагогические эксперименты и движения (например, новый интерес к Вальдорф-ской педагогике), движение за новую телесность (натуропатическое питание, музыкальное движение, йога, карате, разные формы медитации и т.д. и т.п.)- все это ростки и очаги новой альтернативной мировой культуры.

Наблюдения подсказывают, что мы живем в переходное время, когда завершает существование и развитие один тип человека и складываются условия для образования другого типа. В этих условиях нужно не столько изучать существующий тип человека, сколько готовить условия для формирования человека грядущей культуры и цивилизации. Такая работа предполагает, с одной стороны, практическую реализацию новых форм жизни, новых опытов общения и общежития, с другой - интеллектуальное обеспечение, подготовку новых условий. Последнее предполагает рефлексию и критический анализ кризиса и неудовлетворенности сложившегося типа человека, формирование требований, предъявляемых к человеку со стороны складывающейся новой культуры, разработку новых идей, знаковых и симвз-лических средств, новых принципов, новых представлений, выражающих данную культуру, разработку новых принципов образования и т. д. Если практическая реализация новых форм жизни и интеллектуальное обеспечение окажутся эффективными, жизненными, достаточно активными, то это приведет к появлению другого «постновоевропейского» (Н. Бердяев сказал бы «новосредневекового» или «метаисторического») человека. Это будет человек с иной психикой и телесностью (новыми органами и «телами»), с иной духовностью и проблемами. Новоевропейская личность, к которой мы привыкли и воспринимаем как непосредственную данность, или уйдет, так сказать, под кожу, станет элементом, подосновой другого целого или отомрет вообще с ее чрезмерными потребностями, претензиями, эгоизмом и эгоцентризмом. Что ей придет на смену-вопрос интересный, но сегодня на него еще нельзя ответить.

В качестве еще одной мегатенденции можно назвать формирование нового типа культурного взаимодействия, включающего: отказ от упрощенных рациональных схем решения культурных проблем, возрастания веса понимающей рефлексии, выработку новых способов разрешения культурных проблем. Нужно учесть, что в социуме деятельности принадлежат разным культурным подсистемам (целостностям) и в этом плане подчиняются логике их жизни, в частности, ценностным отношениям. Особенностью же жизни культурных целостностей яз-ляется взаимодействие, борьба разноориентированных, иногда противоположных сил и ценностей. В этом плане реализация отдельных актов деятельности, например, на рациональной основе, не учитывающая бытие других деятельностей, может не только не приводить к нужным результатам, но и давать результаты, противоположные ожидаемым. (Не являются ли сегодня в культуре многие изменения и события такими неожиданными, незапланированными последствиями нашей деятельности).

Следовательно, «природа» человеческой деятельности во многом зависит от культурных ее составляющих, «культуросообразная» деятельность содержит два различных слоя - акты деятельности, организуемые на рациональной основе, и культурные компоненты (ценности, силы, идеи и т. д.), живущие по другой логике. Эта логика строится с опорой на новые ключевые слова «совершенствование образа и улучшения качества жизни», «способность к пониманию, перестройкам и обновлениям», «смена потребительской установки в культуре на творческую, созидающую», «активизация и подключение к культурному процессу населения и разных субъектов культуры». Все большее значение приобретают способности к пониманию чужой культуры и точек зрения, критический анализ собственных оснований действия и его границ, признание чужой культурной самобытности и чужой истины, умение включить их в свою позицию и видение, признание правомерности существования многих истин, умение строить диалогические отношения и идти на разумный компромисс. Новый тип социального действия все больше включает в себя культурные составляющие и подчиняется логике культурной коммуникации.

Теперь от жгучих проблем современной цивилизации перенесемся на несколько тысячелетий назад и посмотрим, как возник человек и сформировалась культура.