Для большевистских руководителей русская революция 1917 года была лишь первым этапом или первым звеном мировой революции, эру которой она открыла. В 1917 году это было для них вопросом нескольких месяцев. Спустя 5-6 лет это было вопросом нескольких лет. Но менялись только сроки. а не сам прогноз или оценка эпохи.

В июле 1915 года Ленин писал: «Империалистическая война открывает эру социальной революции». Он напомнит об этом в одном из своих последних текстов («О нашей революции», 16 января 1923 г.): революция была «связана с первой всемирной империалистической войной. Когда Ленин, прибыв 4 апреля в Петроград, воскликнул: «Да здравствует мировая социалистическая революция!», он изрек не благое или сентиментальное пожелание, а сделал политический прогноз, основанный на анализе развития мирового капитализма. В своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», написанной в начале 1916 года, он утверждает, что концентрация капитала в контролируемых крупными банками монополиях усиливает до максимума все социальные антагонизмы и открывает, следовательно, период острого кризиса «паразитического и загнивающего капитализма», что империализм - это торговая война и затем - просто война за захват все больших кусков мирового рынка, ставшего слишком узким; война неискупимая и ведущая к разрушению производительных сил; в этом источник мировой войны, войны «из-за дележа мира и передела колоний, «сфер влияния», финансового капитала... .

Ленин, следовательно, рассматривает русскую революцию ни в коей мере не как чисто русское явление, уходящее своими корнями в специфически русскую действительность, а как русскую форму всемирного движения, обусловленного разнообразным и неравномерным развитием. Поэтому он всегда явно или не явно связывал свои предложения в области внутренней политики со стратегией мировой революции.

Начиная с декабря 1924 года, когда Сталин «изобрел» пресловутую теорию построения социализма в одной стране в отрыве от международного разделения труда, и до настоящего времени в СССР считается правилом хорошего тона утверждать обратное: с введением нэпа Ленин якобы начал отходить от перспективы (утопической) мировой революции, от которой он фактически отказался к концу своей жизни и за которую якобы упорно цеплялся Троцкий, мечтая систематически распространять революцию всеми средствами, в том числе и военными. Последний опубликованный ленинский текст «Лучше меньше, да лучше» полностью опровергает это утверждение. В этой работе, направленной против руководимой Сталиным Рабоче-крестьянской инспекции, он указывает, что перед СССР стоит цель «продержаться вплоть до победы социалистической революции в более развитых странах»; «международная обстановка, - говорит Ленин, - вызвала то, что Россия отброшена теперь назад». Он неизменно возвращается к мучительному вопросу: «Удастся ли нам продержаться при нашем мелком и мельчайшем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму?» Если бы под этими строчками не стояла подпись Ленина, то они давно бы разоблачались как чистейшей воды «троцкизм», как неверие в способность СССР построить собственными силами социализм внутри своих границ! «Нам интересна та тактика, которой должны держаться мы... для того, чтобы помешать западноевропейским контрреволюционным государствам раздавить нас». Цель состоит в том, «чтобы обеспечить наше существование до следующего военного столкновения... удержаться». И он предлагает минимальный и исключительно скромный план: обеспечить это существование до момента, наступление которого нельзя предсказать, но который нужно готовить, когда победа революции в Европе разожмет тиски и откроет перед Советской Россией новые возможности. Основой этой хладнокровно сформулированной реалистичной программы выживания является историческая перспектива мировой революции: «...не может быть ни тени сомнения в том, каково будет окончательное решение мировой борьбы», решение, которое он считал явно более отдаленным, чем в 1917 году, но необходимым и неизбежным. Каждый волен думать и писать, что Ленин ошибался. Но противоречит фактам утверждение о том, что Ленин якобы откладывал в долгий ящик мировую пролетарскую революцию и разработал специфический и более или менее лучезарный план построения социализма в СССР.

Анализ, даваемый Троцким мировой революции, основан главным образом на тех же предпосылках, что и у Ленина. И в этом, безусловно, одна из причин их сближения в 1917 году после стольких лет острой полемики по вопросам партийного строительства. После того как в 1914 году разразилась война, он также считал, что это варварское выражение кризиса капитализма открывает путь перед революцией. «В основе войны лежит выступление производительных сил против их эксплуатации в рамках национального государства. Весь земной шар представляет из себя мировую арену, за раздел которой идет борьба. Именно к этому результату пришел капитализм». Отсюда непрекращающаяся борьба, которую ведут между собой великие державы за раздел земного шара... Война 1914 года превращает революцию в России в первый этап европейской революции».

Когда 10 октября 1917 года Ленин ставит на голосование резолюцию, предлагающую взять власть путем вооруженного восстания, он исходит из «международного положения русской революции» и из того, что «революция во всей Европе явится толчком к мировой социалистической революции». Одним из первых последствий Октябрьской революции является, следовательно, создание политического штаба мировой революции - Коммунистического Интернационала. На Учредительном конгрессе Коминтерна в марте 1919 года Ленин заявляет: «Международная мировая революция начинается и усиливается во всех странах». В составленном Троцким манифесте Интернационала говорится: «...национальное государство, дав мощный импульс капиталистическому развитию, стало слишком тесным для развития производительных сил. (...) Перед нами, коммунистами, стоит задача облегчить и ускорить победу Коммунистической революции во всем мире».

Через три года в своем докладе на IV конгрессе Ком-интерна Ленин говорит: «...перспективы мировой революции... благоприятны». Чтобы они стали еще лучше, иностранные товарищи «...должны учиться... чтобы действительно постигнуть организацию, построение, метод и содержание революционной работы». Несколько ранее, в июле 1921 года, Троцкий сразу же после III конгресса Коминтерна привлек внимание партактива Москвы к трудностям мировой пролетарской революции, необходимой, но ни в коей мере не неизбежной. Конечно, в мировом масштабе развитие производительных сил не может уже больше происходить в рамках капитализма, но буржуазия «еще остается самым мощным социальным классом... она демонстрирует свою колоссальную жизненную силу». Следовательно, перед Интернационалом стоит громадная, трудная и требующая длительного времени задача... 28 июля 1924 года Троцкий в своей речи «О перспективах мирового развития» подчеркивает: «Прошло десять лет после начала империалистической войны. За это десятилетие мир существенно изменился, но значительно меньше, чем мы это предполагали и на что мы рассчитывали десять лет тому назад... Производительные силы уже давно созрели для социализма... Что еще отсутствует, так это последний субъективный фактор: сознание отстает от жизни».

Этим последним субъективным фактором являются сознательные и организованные действия пролетариата. В 1938 году в Переходной программе IV Интернационала Троцкий почти дословно повторил этот диагноз: существует противоречие между материальными условиями социализма (созревшими, даже перезревшими) и отставанием политических условий (сознательность, организованность).

Начиная с декабря 1924 года задача стала меняться, и меняться все более и более радикально. И действительно, в «Правде» от 20 декабря 1924 года Сталин, делая самое важное «теоретическое» открытие в своей жизни, заявляет о возможности построения социалистического общества в одной стране. Будущее показало истинную природу этого «социализма»: общество бедности, руководимое привилегированной бюрократической кастой, не имеющей полезной социальной функции. Но после этого «открытия» Коммунистический Интернационал перестает быть международной партией мировой революции. Какое-то время он существует в качестве придатка дипломатии Советского государства. 1 марта 1935 года Сталин отвечает американскому журналисту Рою Говарду, который задает ему вопрос о его планах и намерениях в области мировой революции: «У нас никогда не было ни таких планов, ни таких намерений. Это плод недоразумения... недоразумения комического, или вернее трагикомического». Для того чтобы развеять это недоразумение и удовлетворить своих американских союзников, Сталин в 1943 году распускает Коммунистический Интернационал и делает это с бесцеремонной поспешностью хозяина, увольняющего слуг, в которых он больше не нуждается.

В середине 20-х годов Троцкий противопоставил пресловутому построению социализма в одной стране сохранение перспективы мировой революции и необходимость ее подготовки, утверждая, что с этим связана окончательная судьба СССР. Именно поэтому начиная с 1933 года он выдвигает перспективу создания нового, IV Интернационала, связывая защиту СССР с борьбой за мировую революцию.

Анализируя природу Советского Союза в своей работе «Преданная революция» (1936 г.), Троцкий определяет его как «промежуточное общество между капитализмом и социализмом», где социальные противоречия, способствующие развитию привилегированной бюрократической -касты, могут в своей эволюции «привести к социализму или отбросить общество назад в капитализму... Вопрос в конечном итоге будет решен в результате борьбы между двумя существующими силами на национальной и международной арене». Таким образом, так же как и Ленин в 1923 году, он связывал судьбу СССР с подготовкой и со сроками наступления мировой революции... или с ее поражением: только сознательные действия людей могут привести к осуществлению исторической цели. Ни одна цель не может осуществляться механически, лишь в результате слепой игры объективных сил.

Сейчас, когда советская экономика, находящаяся в состоянии паралича, стремится включиться в международное разделение труда и в мировой рынок, все более и более контролируемый американским капиталом через посредство Международного валютного фонда, когда МВФ навязывает странам-должникам режим жесткой экономии ради получения долларов, необходимых для выплаты процентов по громадным долговым обязательствам, когда все это порождает голод, отчаяние и бурный протест народных масс Алжира, Венесуэлы или Перу, когда мрачная тень безработицы и неуверенности трудящихся в завтрашнем дне нависает над старой Европой, когда половина населения стран капиталистического мира голодает и лишена основных демократических свобод, вопрос, поставленный Лениным в 1923 году и в иной форме Троцким, еще не получил окончательного ответа. История его отсрочила, но она не аннулировала ни этот ответ, ни сам вопрос.

Доктрина мировой пролетарской революции - основной постулат довоенного (до 1914 г.) марксизма, воплощенный в лозунге К. Маркса и Ф. Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Суть доктрины состояла в том, что, по мнению Маркса и Энгельса, отчужденный от средств и орудий производства европейский и мировой пролетариат (рабочий класс), становясь по мере прогресса капитализма большинством населения промышленно развитых стран Западной Европы и Северной Америки, рано или поздно осуществит социалистическую революцию во всех этих странах одновременно или сначала в нескольких, наиболее для этого созревших. Причем любая из этих пролетарских революций автоматически послужит детонатором для последующих социалистических революций, вылившись в их непрерывную цепь - единую мировую пролетарскую революцию.

Считалось также, что идеология пролетарского интернационализма не будет иметь ничего общего с традиционной концепцией наций и национальным патриотизмом, что у пролетария нет отечества, «ему нечего терять, кроме своих цепей; приобретет же он весь мир».

Первая мировая война 1914-1918 годов нанесла по этой доктрине сильный удар: пролетарии пошли с оружием в руках друг против друга, защищая каждый свое национальное отечество.

Однако левые социал-демократы циммервальдисты увидели здесь не проявление глубинных явлений, не депролета-ризацию рабочего классического марксового образца середины XIX в„ к началу XX в. уже интегрировавшегося в систему империализма (это первым заметил Э. Бернштейн, но он был подвергнут остракизму ортодоксальными марксистами во главе с К. Каутским), а исключительно субъективный фактор - предательство лидерами II Интернационала (кроме Жана Жореса) классовых интересов мирового пролетариата.

Поэтому во время и сразу после первой мировой войны II Интернационал раскололся на три течения: «предатели» обосновались в Амстердаме, ортодоксы - в Вене, а большевики создали свой III Коммунистический Интернационал.

Что касается большевиков, то они доктринально до 1921 года рассматривали Октябрьскую революцию как начало мировой пролетарской революции, которая вот-вот грянет вослед залпу крейсера «Аврора». «Мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию».

Точно так же расценивали развитие революционных событий в Европе в 1917-1920 годах (даже если они в частностях и расходились с большевиками) все левые социалисты.

Внутренняя и внешняя политика большевиков в 1918- 1920 годах проводилась строго «по Марксу»: тотальная национализация и передача в руки рабочих заводов и фабрик, а земли - крестьянам; полная ликвидация даже мелкой частной собственности, отмена частной торговли, фактическая отмена денег и переход на прямое распределение продуктов. В 1920 году была внедрена новая некапиталистическая организация труда: всеобщая трудовая повинность без традиционной зарплаты (ее заменил продуктовый и промтоварный «паек»), милитаризация (военная организация) производственных отношений (позднее это повторится в китайских коммунах), бесплатное пользование жилищем, транспортом, социальными услугами. Позднее Л. Д. Троцкий, главный пропагандист такой организации, назовет ее «военным коммунизмом», хотя правильнее было бы назвать всю эту систему «по Марксу» иначе - «казарменный коммунизм».

Аналогичным образом строилась и внешняя политика. Поскольку пролетарии всех стран должны соединяться, первое пролетарское государство при помощи Красной Армии протянуло руку помощи в 1920 году через Польшу в Германию (советско-польская война).

Однако такого рода марксизм оказался неприменимым на практике. Первый удар был нанесен летом 1920 года в Польше: польские рабочие встретили пролетарскую Красную

Армию в штыки. «Чудо на Висле» - разгром Красной Армии, отступление до Минска, Рижский мир 1921 года и отторжение от Советской России Западной Белоруссии и Западной Украины (до сентября 1939 г.) вновь возродили образ 1914 года - снова пролетарии одной страны (Польши) воевали с пролетариями другой (России).

Не лучше обстояло с внедрением коммунизма «сверху» и в самой Советской России. А. Н. Яковлев, секретарь ЦК КПСС, так оценил в 1988 году режим «военного коммунизма»: «Для Ленина было жестоко мучительно сознавать, что Маркс и Энгельс ошиблись в моделировании нетоварного безрыночного способа производства. Гипотеза не прошла проверку жизнью, «военный коммунизм» был ошибкой, следствием принудительной бестоварной утопии».

С конца 1920 года В. И. Ленин пересматривает прежние ортодоксальные марксистские постулаты и намечает контуры новой послемарксовой модели социализма, которую он условно называет нэп - новая экономическая политика.

Главное в нэпе не ломка прежнего капиталистического базиса (как у Маркса), а его регулирование. Ленин приходит к принципиально отличному от Маркса выводу, что сами по себе деньги - товар - рынок - собственность (их перераспределение) ни к капитализму, ни к социализму не ведут: они суть инструменты (машина). Главное - кто сидит у руля этой машины, кто и как распределяет конечный продукт. В этом - ядро нэпа.

В аналогичном направлении шли поиски после первой мировой войны на Западе и среди буржуазии (Д. Ллойд Джордж, В. Вильсон, Э. Эррио), и среди социал-демократии (Э. Берн-штейн, Ю. Мартов, Л. Блюм). Правда, Ленин считал нэп лишь видоизменением методов (от силы оружия к силе экономики) борьбы за мировую революцию.

Но объективно стратегия нэпа вела к экономической конвергенции двух систем: Запад - от классического капитализма XIX в. к социализации XX в.. Восток - от классического ортодоксального марксизма XIX в. к капитализации XX в. Основу этой экономической конвергенции Ленин видел в системе смешанной экономики (государственно-частной).

Впоследствии Запад пошел именно этим путем, сначала («новый курс» Ф. Д. Рузвельта в США, Народный фронт 30-х годов во Франции) выборочно, а после второй мировой войны - широким фронтом.

В СССР же этот процесс был насильственно прерван в 1929-1933 годах сторонниками прежнего ортодоксального доленинского марксизма во главе со Сталиным, возродившим репрессивные методы «военного коммунизма».

Последующая после 1934 года политика Сталина использовала лишь идеологию доктрины мировой пролетарской революции для реализации вполне имперских интересов. Идеологи «сменовеховства» весьма точно определили эту политику как национал-большевизм.

Однако идеи доктрины мировой революции не канули в Лету. Еще на IV конгрессе Коминтерна при Ленине в 1922 году было определено, что борьба с мировым империализмом пойдет отныне с «тыла», через колонии. В 1923-1938 годах «колониям» (Афганистан, Турция, Иран, Китай) оказывалась из СССР большая поддержка.

В 60-х годах ту же линию в отношении Африки и Азии проводил Н. С. Хрущев. С тех пор помощь развивающимся странам («третьему миру») - один из главных постулатов (и финансовых расходов) СССР, и лишь совсем недавно, при перестройке, он начал пересматриваться.

Последний крупный рецидив доктрины мировой пролетарской революции - война в Афганистане. Вывод советских войск оттуда при одновременном отказе М. С. Горбачева от последних постулатов этой доктрины (неизбежная гибель капитализма, всеобщее восстание колониальных народов и их борьба за социализм, примат классовой борьбы в развитии человечества и т. д.) знаменует третий этап эволюции марксистских идей в сторону реализма, отказ от доктринального видения кардинально изменившегося после Карла Маркса мира.