Георгий Сластной

 В отечественной американистике, начиная с конца 70-х гг., появилось много работ по истории двухпартийной системы США.  В качестве методологической основы была взята ленинская оценка этой системы как “комбинации буржуазных партий, имеющих перед собой постоянно и на определённых исторических отрезках принципиально общие задачи, решаемые, однако, различными методами в зависимости от понимания этих задач теми социальными группами, интересы которых представляет и выражает каждая из партий”.  Теоретические разработки отечественной американистики строились на диалектическом подходе, с помощью которого были определены законы функционирования двухпартийной системы в США: диалектическая связь политических организаций с социально-экономической и политической историей, относительная автономность от перечисленных аспектов, законы альтернативы и консенсуса как две противоречащие основы двухпартийной системы.

 Вместе с тем советские историки, как это не парадоксально, мало внимания уделяли роли масс в общественной жизни США периода становления.  Предметом исследований, как правило, являлись сами партии, их лидеры, программы, философия, что вызвало со стороны радикальной американской историографии обвинения ряда отечественных исследователей в подражании школе согласия.  Было непонятно, почему федералисты, идеология которых противоречила классовым интересам подавляющего большинства американцев, смогли продержаться у власти целых десять лет.  Следовательно, партийные предпочтения народных масс лежали не только в плоскости классовых интересов, но и на гораздо более глубоком уровне.  Более того, зачастую федералистов поддерживали именно фермеры, являвшиеся социальной базой республиканцев.  Объяснение популярности федералистов надо искать также в сложившемся менталитете американцев, в существовавшей на тот момент системе ценностей. 

 Колониальное прошлое наложило серьёзный отпечаток на массовое сознание.  Д. Бурстин, оценивая влияние пуританизма на менталитет американцев, отмечает, что в почитании религиозной ортодоксии воспитывалось уважение к закону.  Данное обстоятельство в значительной степени обусловило консервативный характер американцев.  Как известно, федералисты изображали себя защитниками идеи «власти закона», партией порядка, а возможный приход к власти своих политических противников сравнивали с ужасами и террором Французской революции, которые неизбежно должны были привести к диктатуре.  Необходимо отметить ещё одну важную черту американского характера, отмеченную практически всеми европейцами, путешествовавшими по английским колониям, а за тем и по Соединённым Штатам, — уважение к богатству и деньгам.  Для рядового населения преуспевающие бизнесмены чаще являлись образцом для подражания, нежели объектом ненависти и презрения.

 Политическая жизнь колоний полностью  находилась в руках элиты.  Массы лишь пассивно одобряли заранее выдвинутые на выборы кандидатуры.  Колониальная элита всеми силами удерживала монополию на власть.  В Новой Англии основным орудием управления массами была Конгрегационалистская церковь.  Её служителей объявили ангелами, божьими посланниками, которые доносили слово божье до простых смертных, оценивали поступки людей и принимаемые законы с точки зрения правильности и т. д..  Авторитет церкви оставался высок и в период правления федералистов.  Осмеливавшегося его оспорить ждало неминуемое наказание.  По словам Г. Адамса, который первый провёл взаимосвязь между консервативными ценностями и популярностью федералистов, «Стоило человеку оспорить авторитет церкви, священнослужитель надевал на голову треуголку, брал в руку трость с серебряным наконечником и шёл по улице, стуча в двери лучших из своих прихожан, предупреждая о возникновении духа вседозволенности ..., который мог быть подавлен только решительным совместным усилием.  Каждый, попавший под такое осуждение, панически боялся, что затем предстанет перед судом магистрата».  В южных колониях, где не было сильного влияния церкви, власть безраздельно сосредоточилась в руках кучки плантаторов.  Выборы в представительные органы власти были формальностью, результаты полностью зависели от щедрости кандидатов.  Председательствующий на голосовании шериф мог в любое время прервать ход выборов, если побеждал неугодный кандидат.  В Виргинии ко второй четверти XVIII в., как пишет историк Э. Морган, сложилась система, состоявшая из смеси «рабства и свободы ...: рабская рабочая сила, изолированная от остального общества цветом кожи и расизмом; слой крупных плантаторов, искушенных в политике и политическом маневрировании; большая по численности группа маленьких плантаторов, убеждённых, что их интересы хорошо отстаивались лидерством их больших соседей».

 Сдвиг в массовом сознании произвела Американская революция.  Один из её видных деятелей будущий президент и федералист Дж. Адамс отмечал: «Что мы подразумеваем под Революцией? Войну? Она не являлась частью Революции, а была лишь её эффектом и следствием.  Революция произошла в умах людей».  Насколько же изменилось сознание масс в революционную эпоху?  В американской историографии большое внимание народным массам как самостоятельной движущей силе революции оказывалось только со стороны радикальной историографии, возникшей на базе движения новых левых 60-х годов.  Отечественные историки подвергли критике тезис о наличии у масс собственной идеологии, отличной от буржуазной.  Тем не менее, нельзя не признать заслуги новых левых — массы были поставлены в центр революционного процесса, в качестве активного политического субъекта.  Революция вывела народные массы из вековой спячки, вселив в них веру в собственную силу и значимость, привила интерес к политике.  Выборы из всеобщего подкупа и спаивания превратились в ответственное для людей мероприятие.  Зарождалась новая политическая культура.

 Важным обстоятельством для объяснения поддержки федералистов со стороны народных масс является то, что Соединённые Штаты, в момент образования федеративного государства находились на стадии первоначального накопления капитала.  Девизом этой эпохи было всемерное обогащение, не важно, каким способом.  Разделение на промышленников, аграриев, банкиров, спекулянтов, торговцев, фермеров и т. д. нельзя возводить в нечто застывшее, несоприкасающееся.  В это время на посреднической торговле сделали состояние многие видные федералисты, пример которых «вдохновлял» массы, вселял у простых американцев надежду на повышение своего социального статуса.  Такое «геройство» есть проявление крайнего индивидуализма, имеющего в США глубокие корни.  Дело в том, что в Америке, начиная с ранних колониальных времён, господствовали индивидуальные формы хозяйствования, а не общинные.  Фермер сам расчищал свой земельный участок, сам его пахал, зачастую в одиночку отбивал нападения индейцев, сам решал коммерческие вопросы, короче, был сам себе хозяин.  Из поколения в поколение у американцев воспитывался принцип надеяться только на себя.  Люди, «сделавшие себя сами», пользовались огромным уважением, к их мнению прислушивались остальные.  Поэтому значительная часть рядового фермерства, рабочих не внимала джефферсоновским проклятиям в адрес денежных мешков.  Немаловажным обстоятельством являлось и то, что многие фермеры и наёмные рабочие извлекали прямую пользу из коммерциализации общества.  Практически все историки отмечают повышенную популярность федералистов в районах с интенсивным товарным хозяйством.  Особенно сильны были позиции федералистов среди аграриев в Коннектикуте, где значительным влиянием пользовалась традиционная в Новой Англии конгрегационалистская церковь.  Типичный федералист, поддерживая лидеров, чувствовал себя в некотором роде связанным с политической федералистской элитой.

 Электорат обеих партий в общих чертах распределялся по географическому принципу.  На Северо-Востоке, в Нью-Йорке, штате Делавэр, которые специализировались на посреднической торговле, власть находилась в руках федералистов.  В большинстве южных и западных штатах, а также Пенсильвании популярностью пользовались республиканцы.  В объяснении такого расклада сил наряду с классовой направленностью идеологии обеих партий важную роль играет массовое сознание.  Одна из его особенностей заключалась в том, что американцы в данный период ещё не ощущали себя единым народом.  Само понятие союзного государства было новым.  И хотя П. Генри во время Американской революции сказал, что он не виргинец, а американец, подавляющее большинство населения молодой республики считали своей родиной не США, а Массачусетс, Виргинию, Пенсильванию и другие отдельные штаты.  Только жители Новой Англии ощущали себя неким единым целым.  Штаты сильно отличались друг от друга нравами, обычаями, законодательством, экономикой, что ни о каком быстром возникновении новой общности под названием «американский народ» не могло быть и речи.  Люди из разных регионов относились к друг другу с большой подозрительностью.  Не удивительно, что для многих первые партийные президентские выборы, состоявшиеся в 1796 г. после ухода с политической сцены Дж. Вашингтона, были голосованием за «своих» людей, то есть за земляков.

 Президентская гонка 1796 г. показала, что народ в значительной степени продолжал воспринимать кандидатов на высший государственный пост сквозь призму их личных качеств (место жительства, вероисповедание, имущественное состояние, деловая репутация, решение конкретных дел), а не по принадлежности к той или иной партии.  Сами же кандидаты даже не имели предвыборных программ.  Обличение оппонента выражалась в приклеивании ярлыков типа «монархист», «якобинец», «безбожник», которые имели весьма отдалённое отношение к политическим взглядам Адамса и Джефферсона.

 Новый президент являлся лидером аграрного крыла правящей партии.  По иронии случилось так, что именно деятельность администрации Адамса заставила многих рядовых американцев пересмотреть своё отношения к федералистам.  Сказались несколько факторов: и отсутствие у нового президента вашингтоновской харизмы, и то, что инициатива в партии и правительства продолжала оставаться у «крайних» федералистов, ведомых А. Гамильтоном.  В экономике власти следовали пути введения прямых налогов, которые являлись самыми непопулярными.  Был учреждён налог на недвижимость и рабов, который упал ярмом именно на сельских производителей.  В юго-западной Пенсильвании это повлекло за собой восстание под предводительством Фрайза.  Страна погрязла в спекуляциях, государственный долг продолжал расти.  Политические мероприятия были направлены на уничтожение оппозиции и двухпартийной системы вообще.  В обстановке американо-французского кризиса конгресс принял законы “Об иностранцах” и “О государственной измене”, ставившие цель ликвидировать растущий авторитет оппозиции. 

 На президентских выборах 1800 г. победила оппозиция во главе с Т. Джефферсоном.  В этой связи встаёт вопрос: привела ли непопулярная политика администрации Дж. Адамса к изменению в сознании бывших сторонников федералистской партии. 

 Выборы 1800 г. в общих чертах проходили по сценарию 1796 г.  Как и в 1796 г., голоса за Дж. Адамса и Т. Джефферсона распределились по географическому принципу.  Народ голосовал не по идеологическим соображениям, а за «своих людей», якобы отстаивающих интересы регионов.  В своём политическом выборе рядовые американцы оставались несамостоятельны: их суждения являлись в большой степени отражением позиции региональных лидеров.  Такая ситуация во многом вытекала из плохой информационной освещённости политической борьбы.  Не каждый мог приобрести периодические издания, а в существующих доминировали политические сплетни.  Разве можно было ожидать «революции» в сознании масс, если их изо дня в день приход республиканцев к власти трактовался как пришествие безбожника, анархии и конец всем свободам?

 Победа оппозиции далась нелегко; Адамс отстал от фаворита президентской гонки ненамного, всего на 8 голосов.  (За победителя проголосовали 73 выборщика против 65.)  Можно сказать, что федералисты сами привели республиканцев к власти, проводя в жизнь непопулярные меры.  Никакого «прозрения» в массах не произошло; определённая часть населения проголосовала не за идеологию республиканцев, а против мероприятий администрации Адамса.  Поэтому успех оппозиции не есть «революция 1800 г.», как называл свою сам Т. Джефферсон.  Г. Адамс констатировал, что население жило старыми привычными суждениями и привычками и не собиралось их менять.  Задача нового президента заключалась в том, чтобы разбудить у народа интерес к новому, покончить с чрезмерным консерватизмом.

 Изменение настроения масс в пользу республиканцев произошло уже в XIX в., когда новая власть конкретными делами доказала, что отстаивает интересы большинства.  Были упразднены все внутренние налоги, территория страны увеличилась более чем в 2 раза, облегчился доступ к западным землям.  Изменилось и отношение бизнеса, традиционно поддерживающего федералистов.  При новой власти на момент введения эмбарго в 1807 г. общий тоннаж американского флота увеличился более чем в 6 раз.  Под угрозой обострения англо-американских отношений республиканцы выдвинули идею развития промышленности за счёт перетекания в неё торгового капитала.  Новая власть была вынуждена заимствовать некоторые важные положения из идеологического багажа своих оппонентов, чем и поставила федералистскую партию к 1807 г. на край гибели.