Мы знаем, что накануне Великого Октябрьского переворота, совершенного большевиками, МХАТ задыхался и погибал. Октябрьская революция создала для него новые условия и идейно-творческие возможности. МХАТ, постепенно впитав в свое искусство всю глубину «партийных идей и революционных преобразований», не только ожил, но в период 1925-1942 гг. достиг высшего расцвета.

В то время театром руководили его основатели, а «старики»-корифеи слились в едином творческом ансамбле с необыкновенно талантливым молодым поколением, сформировавшимся в первые годы революции. И даже в этих условиях основателям МХАТа приходилось выдерживать жестокую борьбу, чтобы не допустить снижения творческих требований, чтобы колоссальный успех и слава театра не вскружили голову отдельным актерам, не привели бы к зазнайству, самолюбованию, отступлению от этических принципов.

В 1931 г., вернувшись после лечения из-за границы, Станиславский обратился в правительство с просьбой восстановить расшатанные основы жизни и творчества Художественного театра. Он поставил вопрос о специальной и планомерной подготовке кадров для театра; о признании за МХАТом права не гнаться за пьесами-однодневками ради чисто формального осовременивания репертуара, а тратить силы только на первоклассную драматургию; он хотел уменьшить количество выездных спектаклей и нагрузку на каждого актера, чтобы получить возможность углубленно готовить каждый новый спектакль.

Во всех этих предложениях сквозила мысль о необходимости индивидуального подхода к театру, об учете его особенностей, сложившихся десятилетиями. Станиславский гневно обрушивался на халтуру, начинавшую свивать себе гнездо в стенах МХАТа, и предупреждал о гибельных последствиях превращения театра в обычный «производственный», точнее - ремесленный театр. Сохраняя видимость связей с советской современностью, формально отвечая на все запросы эпохи, такой театр, по существу, отнимал у эпохи гораздо больше, ибо лишал ее настоящего, глубокого, полноценного искусства, терял свое значение как образец, эталон творчества.

Письмо Станиславского имело реальные последствия. Руководство театром было передано в непосредственное ведение правительства; в самом театре полнота ответственности за ведение дел вновь возложена на К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко; количество представлений, которые МХАТ ежегодно должен был проводить на своей и других сценах, уменьшено.

В ответ страна получила спектакли: «Мертвые души», «Таланты и поклонники», «В людях», «Егор Булычев», «Пиквикский клуб», «Враги», «Анна Каренина», «Горе от ума», «Тартюф», «Три сестры», «Школа злословия», «Платон Кречет», «Любовь Яровая», «Земля», «Половчанские сады». Все эти замечательные постановки, как и некоторые другие, были осуществлены за девять предвоенных лет. Большинство их надолго вошло в репертуар МХАТа.

В конце 30-х годов Художественный театр стал дважды орденоносным. Многие актеры получили высокие почетные звания и награды. В 1937 г. успешно прошли гастроли в Париже. Театр с 1932 г. стал называться МХАТ СССР, т. е. официально был признан первым драматическим театром страны, так же как Большой - первым среди оперно-балетных. Театру были созданы максимально благоприятные материальные условия и льготный режим деятельности.

Вместе с тем признание и слава способствовали возникновению в коллективе Художественного театра и некоторых отрицательных тенденций. Пока были живы «старики-основатели, особое положение театра не приводило к зазнайству, высокомерию, недосягаемости для критики. Критика и самокритика исходили от самих руководителей. Станиславский в поисках образцового решения роли мог назвать великого Качалова «ремесленником», и тот не обижался, а старался найти лучшее творческое звучание образа. Станиславский мог сотни репетиций с группой преданных ему энтузиастов посвятить «Тартюфу», чтобы найти реальное обоснование своей идее о неразрывной связи действий и чувств человека.

Немирович-Данченко каждым своим новым спектаклем стирал лишаи актерских штампов) воспитывал в коллективе необходимость творческого развития, готовность к новым решениям произведений давно, казалось бы, известных авторов. Ставя «Врагов», Немирович-Данченко заново открывал Горького, в «Анне Карениной» - Толстого, в «Трех сестрах» - Чехова. На советской драматургии он уточнял и обосновывал тезис об искусстве мужественной простоты, как важнейшей стилевой особенности советского театра. Оба руководителя своим творчеством развивали метод социалистического реализма, раскрывая его богатейшие возможности, его силу и отличительные качества.

В 1938 г. умер К. С. Станиславский. Менее чем через пять лет после него умер и В. И. Немирович-Данченко. За несколько месяцев до смерти Владимир Иванович адресовал коллективу МХАТа важнейшее по своему значению письмо, предупреждая о грозящих ему опасностях.

В 1931 г. Станиславский, обращаясь в правительство, поставил вопрос о планомерной подготовке молодых кадров Художественного театра. К сожалению, тогда голос его не был услышан. Станиславский и Немирович-Данченко принялись за создание оперно-музыкальных студий. Конечно, это ослабило их внимание к МХАТу.

Вместе с тем МХАТ стал пополняться совсем другим методом. В его труппу вливали актеров из закрываемых театров - Корша, МХАТа 2-го. Труппа разбухала, но не становилась сильнее, ибо «коллекционирование талантов» перестало быть законом комплектования труппы. Механически присоединяемые актеры, хотя многие из них были опытными и талантливыми, не всегда органически сливались с искусством МХАТа, ибо не могли освободиться от крепко укоренившихся штампов, от чуждых Художественному театру элементов «искусства представления».