Всеволод ЮРЬЕВ

ПРОДЕКЛАРИРОВАННЫЙ в «Основных направлениях денежно-кредитной политики ЦБ на 1998 г.» среднегодовой курс на 1998 г. - 6,1 руб./долл. - заставил банки, работавшие на срочном рынке, ориентироваться на ежемесячный прирост курса в пределах 20-25 руб., что соответствовало доходности в размере 4-5%. Именно в это время срочный рынок испытал активный спрос на валюту со стороны банков-нерезидентов.

Спрос нерезидентов на хеджирование вложений в краткосрочные рублевые инструменты удовлетворяется российскими комбанками. И если вначале именно ЦБ нес на себе практически весь груз ответственности по заключению компенсирующих сделок на форвардном рынке, то в конце 1997 г. вся ответственность легла на плечи российских банков.

За это время срочный рынок стал главным инструментом, а вернее, условием притока иностранных портфельных инвестиций, поскольку сейчас любой нерезидент имеет возможность, застраховав курсовой риск, рассчитывать как на определенный уровень валютной доходности, так и на возможность беспрепятственной репатриации ранее вложенных средств. По экспертным оценкам, к середине 1997 г. объем рублевых краткосрочных вложений нерезидентов сроком до одного года составил 30 млрд. долл. Эти средства были за-хеджированы по ценам, не превышающим по доходности 5°/о, продекла-рированным ЦБ в «Основных направлениях...». Так дешевое хеджирование дало возможность продолжить понижение ставок по ГКО, что являлось одним из главных приоритетов экономической политики в прошлом году.

В начале июня 1997 г. номинальная доходность по годовым ГКО достигла 23,4%, что при ожидаемом снижении курса максимум на 5- 5,5% являлось вполне привлекательной величиной валютной доходности для нерезидентов на уровне 18%. Однако уже в конце месяца ЦБ предпринял меры по ускорению темпов роста курса доллара, преследуя цель снижения валютной доходности госбумаг для нерезидентов. К середине июля 1997 г. снизившаяся до 19,4% (а к началу августа - до 18,8%) номинальная доходность по ГКО уже соответствовала валютной доходности в II-13%. Вследствие столь резкого понижения валютной доходности поток иностранных денег на рынке ГКО поменял направление, что отразилось на понижении спроса на рубли. Отрицательный платежный баланс стал дополнительным фактором, стимулировавшим спрос на инвалюту.

Форвардный курс доллара с конца июня стал резко расти и достиг к концу следующего месяца уровня 7,4%. Ожидания того, что эти меры ЦБ носят краткосрочный характер, не оправдались. Такое положение вещей поставило операторов срочного рынка в сложное и во многом безнадежное положение, ведь они заключили к тому времени уже немалый объем компенсирующих сделок, но по курсу, не превышавшему ориентиры объявленной ЦБ доходности. ЦБ продолжил политику ускорения темпа роста доллара, ежемесячно девальвируя рубль в среднем на 0,7%, что в годовом исчислении превышало не только июньские ориентиры операторов срочного рынка, но и цены, сложившиеся в августе, на фоне и без того крайне низкой валютной доходности по ГКО для нерезидентов. Поэтому весьма ошибочным представляется мнение, что все проблемы на срочном рынке были вызваны разразившимся в конце октября валютным и фондовым кризисом на мировых, и в первую очередь на азиатских, финансовых рынках. Кризис только усугубил создавшееся положение российских банков.

Кризис пагубно повлиял на ожидания движения валютного курса, форвардный курс снова вырос, а ЦБ начал терять свои резервы. По оценкам ЦБ, размер золотовалютных резервов на 1.10.97 г. достиг максимальной величины и составил примерно 24 млрд. долл. Нерезиденты, со свойственным иностранным инвесторам недоверием к устойчивости российского валютного и денежного рынков, сбрасывали любые активы В рублях, переводя все в валюту.

Поведение ЦБ в тот момент позволяло участникам рынка делать вывод, что он в этой сложной ситуации старается самоустраниться. На формирование такой точки зрения в немалой степени повлияло и появившееся в первые дни кризиса заявление ЦБ по поводу перспектив курсовой политики до 2000 г., где колебания национальной валюты определялись в пределах плюс/минус 15%1 Такого рода декларации еще более спровоцировали спрос на валюту, поскольку на фоне ажиотажа вектор движения курса доллара воспринимался однозначно вверх. Сокращение резервов стало дополнительным психологическим фактором, повлиявшим на уход из рублевых инструментов как для иностранных инвесторов, так и резидентов. В результате форвардный курс вырос до 1,5-8%.

Любой сегмент финансового рынка в мире чутко следит за заявлениями и программными документами соответствующих государственных финансовых органов. Однако в первом квартале 1997 г. официальные заявления ЦБ стали носить весьма противоречивый характер, что вызывало определенную неуверенность нерезидентов и отечественных банков. Позже, комментируя поведение курса национальной валюты, первый зампред ЦБ С.Алексашенко скажет: «Мы никому не обещали, что движение доллара будет четким и размеренным». Как не обещали и то, что курс исполнения форвардных сделок в январе 1998 г. по доходности составит не продекларированные 5%, а 7,6%. Можно представить, какие убытки понесла отечественная банковская система, застраховав курсовые риски нерезидентам летом 1997 г.

Бели рынок корпоративных акций носит весьма «интимный» характер, то валютный рынок и рынок госбумаг до последнего времени являлись лицом страны. И не хотелось бы верить, что существуют какие-либо субъективные причины, заставляющие ЦБ менять ориентиры валютной политики. Как уже отмечалось выше, в своих программных документах ЦБ определил среднегодовой курс на уровне 6,1, однако в начале марта курс ЦВуже составил 6,08 руб./долл.

По оценкам, примерно 90% сделок на межбанковском форвардном рынке сейчас составляют так' называемые индексные сделки, или расчетные форвардные контракты (РФК), и всего лишь 10% приходится на сделки с обязательной поставкой валюты. Анализ юридической базы этих операций оставляет весьма прискорбное впечатление.

Бесспорно, этот вид сделок должен подпадать под действующее валютное законодательство при условии того, что банки добровольно на дату исполнения заключают встречные сделки и обоюдно признают курс ММВБ курсом текущего рынка. Такой подход должен был найти отражение в соответствующих двусторонних межбанковских договорах и иметь должное юридическое подтверждение. Но отставание нормативной базы РФК повлияло на содержание договорных отношений банков. И хотя в большинстве случаев в рейтеров-ских переговорах, подтверждавших совершение сделок, имелась точная ссылка на курс ММВБ, тем не менее эти переговоры в соответствии с отечественным законодательством не принимаются как документальное подтверждение к судопроизводству в случае возникновения спорных судебных вопросов между банками. Таким образом, уполномоченные банки, которые в соответствии с валютным законодательством являются агентами валютного контроля, оказываются в двусмысленном положении.

Так, Закон о валютном регулировании обязует агентов осуществлять контроль за валютными операциями и за «соответствием этих операций законодательству, условиям лицензий и разрешений». С одной стороны, признавая РФК валютными операциями, уполномоченные банки до сих пор грубо нарушают валютное законодательство, заключая сделки с кредитными организациями не имеющими валютных лицензии. С другой стороны, складывается впечатление, что сами уполномоченные банки пока не разобрались в этом щекотливом вопросе.

Хозяйственная практика прошлого года дала жизнь РФК по корпоративным бумагам. По законодательству все операции по приобретению ценных бумаг в инвалюте относятся к валютным операциям, связанным с движением капитала. Тем не менее более половины участников этого рынка - учреждения, не имеющие ни валютных,' ни банковских лицензий, а именно ТОО и 000, именующие себя финансовыми компаниями. Но с ними продолжают работать все те же уполномоченные банки. О таких операциях в российском законодательстве почти нет ни слова, хотя здесь также возникают требования и обязательства в инвалюте.

Нередко кредитная организация заключает сделки не от своего имени, а от имени своего «дружественного клиента». В данном случае заключается брокерский договор на его обслуживание и операции уже нигде не отражаются, ведь это «операции клиента». Некоторые пошли еще дальше и вместо договора-поручения, который предполагает выполнение обязательств банка за клиента перед контрагентами на рынке, умело подписывают межбанковские договоры, где ссылаются на договоры-цессии, согласно которым не несут никакой ответственности перед другими участниками рынка. А когда выгодопо-лучатели, не увидев прихода необходимых средств, начинают предъявлять требования к банку, то выясняется, что последний всего лишь обслуживал клиента, а того уже и след простыл. При этом, как в первом, так и во втором случае, «дружественный клиент» - не что иное, как компания самого банка, имеющая счет в этом «уважаемом» учреждении, а ее директором является никому не известная (конечно, кроме руководства банка) личность, не имеющая вообще никакого отношения к рынку РФК. Необходимость в «дружественном клиенте» банк испытывает не только в пожарных случаях, главная цель столь органичного симбиоза - в уходе от налогообложения, ведь до последнего времени срочный рынок являлся одним из самых прибыльных.

Здесь вполне объяснимым кажется недоумение ЦБ по поводу состояния отчетности уполномоченных банков: с одной стороны, отчетность не нарушена и лимиты открытой валютной позиции (ОВП) банков не превышают допустимых пределов, с другой стороны, банки неоднократно обращались как в ЦБ, так и в средства массовой информации с весьма мрачными прогнозами своего финансового состояния в результате серьезных убытков, вызванных ускорением темпов роста валютного курса. Дело в том, что, стремясь не потерять конкурентоспособность в борьбе за иностранного клиента и понимая, какую прибыль могут принести сделки на рынке РФК, банки начали по вполне естественным причинам проводить эти операции через своих «дружественных клиентов». Темпы роста объемов на рынке увеличивались по мере притока портфельных иностранных инвестиций и стали намного превышать темпы роста собственных средств уполномоченных банков, в соответствии с которыми ЦБ устанавливает лимиты ОВП. Таким образом, банки сами попали в расставленную ими же самими ловушку. Однако формально запретить практику использования брокерских договоров незаконно.

Таким образом, практика заключения РФК и сама природа функционирования этого рынка далеко обогнали сопутствующие нормативные акты. Пока же Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) на экстренном совещании в конце февраля рекомендовала воздержаться от заключения сделок на рынке РФК по корпоративным бумагам. ЦБ пока не рекомендовал прибегать к таким мерам, видимо, считая, что рынок РФК на инвалюту регулируется должным образом.

Полоса неудач срочного рынка вызвана целым комплексом объективных и субъективных причин, сложившихся в российской экономике во второй половине 1997 г. Хотя с начала 1998 г. на рынок госбумаг нерезидентами уже инвестировано 2,5 млрд. долл., что позволяет ЦБ понижать ставку рефинансирования, а также замедлять темпы роста курса инвалюты, тем не менее срочному рынку уже нанесен ощутимый ущерб. Исполнение форвардных контрактов в январе 1998 г. прошло на уровне доходности в 7,6, в феврале - 7,25%, в марте - 7,2%, что намного превышает цены по которым были захеджированы рублевые вложения нерезидентов на рынке, а также прогнозные цены, ранее продекларированные ЦБ. Но первые проблемы на срочном рынке, вызванные неисполнением контрактов, возникли уже в декабре 1997 г.

Так, первыми аутсайдерами стали КБ «Европейский торговый банк» и «Российский капитал». В это же время в КБ «Автобанк», который в течение долгого времени являлся одним из основных операторов этого рынка, приняли решение приостановить операции и даже «отправили в отпуск» целый отдел срочного рынка. В январе 1998 г. еще два московских банка - «Алина» и РБР - не смогли в полном объеме рассчитаться по заключенным сделкам. Внутреннему расследованию подверглись дилеры различных банков, работающих на срочном рынке. Но еще большей неожиданностью стало возбуждение нескольких уголовных дел в отношении дилеров ИВ «РВР» и АКБ «Юнибест» по иску руководителей этих банков. Что же можно инкриминировать рядовым сотрудникам этих банков?

Как нам представляется, дилеры - наиболее квалифицированные банковские специалисты, знающие в деталях всю специфику работы как по своим операциям, так и финансовое состояние банка в целом. Но при этом они же и самые неугодные свидетели, знающие истинные причины, по которым контракты могут не исполняться. В какой-то степени они оказывают влияние на принятие решений руководителей банков по работе в тех или иных секторах рынка и очень устраивают руководство до тех пор, пока приносят хорошую прибыль. А если решения оказываются неверными, дилеров в лучшем случае отстраняют или увольняют. А в худшем? Как показывает текущая практика, их ошибки и просчеты, вызванные во многом объективными обстоятельствами неустойчивого развития финансового рынка России за последние полгода, не прощаются.

До сих пор ни следственные органы, ни налоговая полиция, ни ЦВ, ни ФКЦВ не предпринимают должных мер для того, чтобы срочный рынок стал цивилизованным. И получается, согласно дежурным версиям, что во всех неудачах на форвардном рынке виноваты стрелочники - «злые» дилеры.