Олег ХЛОБУСТОВ

По подсчетам историков, уже первая мировая война к 1916 году породила в России более 2,5 миллиона беспризорных детей и подростков. К 1921 году ихячисло составляло уже более 5 миллионов человек.

Беспризорность порождала и питала детскую преступность, эпидемии и иные асоциальные последствия. Впрочем, проблема эта не была характерна исключительно для России: она стояла и перед другими странами, пережившими войну. Но в нашей стране она была отягощена прошедшей гражданской войной и разрухой всей экономики молодой советской республики.

Однако сразу после завоевания мирной передышки РСФСР приступила к ликвидации детской беспризорности. Несмотря на то, что опыт этот впоследствии был использован в середине 30-х годов и в послевоенные, 1944-1948 годы, проблема казалась настолько забытой для России, что большинство справочных исторических изданий ограничиваются лишь кратким упоминанием об этом факте.

А по иронии судьбы она вновь оказалась актуальной как для России, так и других «новых независимых государств», возникших в бывших республиках экс-СССР.

27 января 1921 г. постановлением правительства при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете под председательством Феликса Эдмундовича Дзержинского была учреждена особая Комиссия по улучшению жизни детей. В ее состав вошли представители ВЦСПС (центральных органов профсоюзов), наркомпроса, органов здравоохранения. Рабоче-крестьянской инспекции и... Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией - ВЧК.

Под руководством Дзержинского разрабатывалась перспективная стратегия борьбы с беспризорностью, но параллельно с образованием местных комиссий принимались и неотложные меры по детскому призрению.

Следует отметить такую особенность этих комиссий, как их государственно-общественный характер, вследствие чего все начинания комиссий получали широкую поддержку и помощь со стороны населения.

Ликвидация беспризорности требовала проведения санитарной обработки обитателей подвалов и улиц, в необходимых случаях лечения, организации питания и учебы детей, предоставления жилья и работы подросткам.

Для этого на предприятиях были введены специальные семипроцентные квоты для производственного обучения и трудоустройства подростков.

Наряду с проведением Всероссийских недель беспризорного и больного ребенка требовалось и создание специальных детских учреждений: приемников-распределителей (временного пребывания), детских домов, «коммун" и детских «городков". Последние представляли собой объединение нескольких детских домов, школ, ФЗУ с обслуживающей их инфраструктурой и подсобными учреждениями.

Активное участие в работе с детьми и подростками «с улицы» принимали и комсомольцы.

Через 200 созданных в 1921 г. приемников-распределителей, рассчитанных на прием от 50 до 100 детей одновременно, в первый год целенаправленной государственной борьбы с беспризорностью прошло более 540 тысяч детей. Для сравнения отметим, что ныне, по данным МВД, только в России ежегодно из семей бегут, надо думать «не от хорошей жизни», до 500 тысяч детей. А 24 тысячи бездомных детей-сирот были расселены в 1920-1921 гг. по семьям только жителей Москвы.

В отличие от детских домов, принимавших детей до 12-14 лет, организовывавших их обучение и воспитание, «трудовые коммуны» принимали подростков более старших возрастов, где наряду с общеобразовательным велось и их трудовое обучение, более широко применялись принципы самоуправления и самообеспечения.

Несмотря на очевидные трудности восстановительного периода, к 1925 г. в РСФСР уже имелось более 280 детских домов, 420 «трудовых коммун» и 880 «детских городков».

Если через созданные при участии комсомола 43 школы ФЗО (фабрично-заводского обучения) за 1921 год прошло только 2 тысячи учащихся, то в 1924 году 927 таких школ окончили более 90 тысяч подростков.

Часть подростков направлялась также в музыкальные команды Красной Армии. Конечно, можно говорить о «недемократичности этой политики», не дававшей якобы подросткам «свободы выбора», что является принципиально неверным утверждением. Ибо, говоря профессиональным языком социологии, «вертикальная социальная мобильность населения», то есть возможность граждан реализовывать свои личные планы и стремления в 20-е да и последующие годы была несравнимо выше, чем в последнее десятилетие.

Укажем лишь, что 8 бывших беспризорников стали впоследствии академиками АН СССР, в том числе и всемирно известный ученый-генетик Николай Петрович Дубинин.

Нельзя также упускать из вида и того неоспоримого факта, что дети уходили нередко в прямом смысле из-под «открытого неба", приобретая взамен кров и уход, образование и возможность самореализации в дальнейшем.

Государство по мере возможности выделяло средства для развития сети детских воспитательных учреждений, идя навстречу обращениям и ходатайствам Феликса Эд-мундовича. Подчиненные ему ведомства - ВЧК (с 6 февраля 1922 г.- ГПУ) и Народный комиссариат внутренних дел активно участвовали в борьбе с беспризорностью, передавали в детские учреждения часть своих пайков и денежного довольствия, организовывали шефство над ними, налаживали спортивную и культурную жизнь.

Разумеется, столь масштабное асоциальное явление, как послевоенная беспризорность, тем более постоянно подпитываемое неурегулированностью социально-экономических проблем мирного строительства - напомним, что борьба с беспризорностью велась в самом начале нэпа, во многом сходные с экономической ситуацией 1990- 1994 гг.,- не могло быть искоренено быстро.

Однако уже к 1928 г. численность беспризорных детей сократилась до 200 тысяч человек. С «проклятым наследием» прошлого было покончено. Но мог ли тогда кто-нибудь предполагать, что России придется еще неоднократно - 1944-1948 годы, а также в последнее десятилетие XX века - вновь и вновь обращаться к этой странице своей истории, чтобы извлекать из нее уроки, необходимые для решения сегодняшних актуальных задач, стоящих перед страной?