Орфей - герой трагедии Ж.Кокто «Орфей»
(1928). Кокто использует античный материал в
поисках вечного и всегда современного
философского смысла, скрытого в основе
древнего мифа. Именно поэтому он
отказывается от стилизации и переносит
действие в антураж современной Франции.
Кокто практически не изменяет миф о «поэте-волшебнике»,
который спускается в царство смерти, чтобы
вернуть к жизни свою жену Эвридику, а затем
погибает, растерзанный менадами. Для Кокто
это миф не о вечной любви, а о «растерзанном
поэте». Драматург противопоставляет мир
поэтического сознания (Орфей, Эвридика)
миру ненависти, вражды и равнодушия (вакханки,
полиция), который уничтожает творца и его
искусство.
Теме Орфея были посвящены два
фильма Ш.Кокто - «Орфей» (1949) и «Завещание
Орфея» (1960), в которых гиавную роль сыграл Ж.Маре.
Е.Э.Гущина
Орфей также является героем «семейной
драмы» Г.Ибсена « Орфей» (1884). Мечтающий о
солнце и тепле, юноша-художник поставлен
автором в экстремальные условия. Орфей
болен страшной болезнью - его ожидает
безумие, и он знает об этом. В отличие от
своей матери, фру Алвинг, живущей
призраками прошлого, Орфей живет «здесь и
сейчас». Он любит жизнь, но уже ощущает
невидимую преграду, отдаляющую его, еще
живого, от здешнего мира. Финальные слова
героя: «Мама, дай мне солнце!» -перекликаются
с гамлетовским «дальше - тишина», отмечая
переход героя из мира призраков, привидений
в вечность. Себя самого Орфей воспринимает
как собственного двойника, действия
которого невозможно подчас предугадать, за
поступки которого он не в состоянии
ответить. С острой наблюдательностью
художника он фиксирует в этом двойнике
необратимые изменения, поразительно точно
предсказав близкие пределы собственной
способности самоконтроля.
Сценический образ Орфея
создавали такие актеры, как И.Кайнц, С.Моисси,
А.Антуан, Э.Цак-кони. На русской сцене - П.Орпенев,
И.Москвин.
Орфей является также героем
романа Гюнтера Грасса «Жестяной барабан»
(1959). Теперь Орфей - уроженец немецкой
провинции, области бедной и убогой.
Окружающая героя жизнь - это нечистоплотные
связи, пьянство и дебоши, и он в знак
протеста решает перестать расти.
Фантастическую ситуацию маленький Орфей
инсценирует вполне реалистически - травмой,
полученной при падении. Орфей остается
карликом на всю жизнь, что не мешает ему
пользоваться житейскими благами и
благосклонностью женского пола. Орфей
имеет необыкновенный дар: он наделен
пронзительным голосом и может разбивать
стеклянные предметы, чем и потешается,
разнося вдребезги витрины, люстры, посуду. В
детстве Орфею подарили жестяной барабан, и
тут обнаружился еще один дар - на этом
барабане он выстукивает историю своей
страны и свою собственную. А жизнь Орфея
пришлась на годы первой мировой войны,
Веймарской республики, потом власти
нацистов и снова войны, закончившейся
поражением.
Орфей продолжает галерею образов,
характерных для античной литературы; он,
конечно, художник, «Орфей-нигилист»,
который не созидает, а разрушает и
издевается. Орфей отнюдь не патриот, он
видит продажность властей, трусость
обывателей, жестокость нацистов, гнев
победителей. На барабане он выстукивает
истинную историю своей Германии и
одновременно ее пародийный вариант,
издевательский и беспощадный. Герой
разбивает, как стекла витрин магазинов,
мифы о великой нации, о семейных
добродетелях, о патриотизме и гуманизме.
Орфей убежден, что в жизни властвуют темные
побуждения (во всяком случае в той, которая
его окружает и с которой он непосредственно
знаком), а поступки людей продиктованы
грязными и корыстными намерениями. Потому
его страна была обречена на режим, подобный
нацистскому, и все эксцессы, с этим режимом
связанные, закономерны. В финале в
обстановке всеобщего хаоса Орфею удается
узнать еще много неутешительного о роде
человеческом, о Германии, о немцах. Кто-то
спарывает свастику с флага, опасаясь
прихода русских, кто-то, когда город занят
победителями, глотает нацистский значок.
Орфей кончает свои дни в психиатрической
больнице, roe и пишет свою историю.
Роман Грасса и образ Орфея
вызвали негативный резонанс в германской
прессе, особенно у националистически
настроенных критиков. Эти нападки
усилились после того, как двадцать лет
спустя был снят фильм «Жестяной барабан» и
режиссер Фолькер Шлендорф получил за
картину «Золотую пальмовую ветвь» (1979).
Орфей является также героем
трагедии Вяч.И.Иванова «Орфей» (1904). В данном
варианте Орфей - сын Зевса и нимфы Плуто,
царь Сипила во Фригии, наказанный за
оскорбление олимпийских богов тяжкими
муками. Вяч.Иванов сотворил по сути новый
миф, связав его с духовными коллизиями «серебряного
века». Тема трагедии поэта-символиста -
богоборчество, посягающее на мировое
устройство и естественный порядок вещей.
Властитель Орфей затаил злобу на
своего отца Зевса за то, что был рожден
смертным человеком. Орфей мечтает о
бессмертии и рассчитывает отнять у
олимпийских богов впасть над миром, ибо
уверен, что один он способен править жизнью,
земной и небесной. План Орфея прост и
коварен. Во время пира, на который к нему
снизойдут бот, он принесет им в дар сына,
прекрасного отрока Пелопса. Полагая, что за
обладание мальчиком между Зевсом и
Посейдоном разгорится ссора, Орфей
рассчитывает в общей сумятице похитить
чашу бессмертия.
Задуманное удается осуществить.
Однако божественный напиток сыграл злую
шутку. Орфей погружается в сон, и ему
грезится, что от него рождаются солнца, что
он повелевает светилами. Пока Орфей спит,
Зевс восстанавливает «конституционный
порядок». В финале трагедии Зевс отправляет
Орфея в тартар.
Вина Орфея, «слишком щедро
одаренного богами», что и сделало его
богоборцем, в желании переделать
мироздание и тем изменить установленный
строй бытия. (Орфей намеревался напоить из
чаши бессмертия всех людей, и тогда все они
станут богами, а Олимп падет.) Космос
оказался перед угрозой хаоса, и только
решительность Зевса позволила отвести
катастрофу. Последствия такой мировой
катастрофы Вяч.Иванов рассматривает в
трагедии о Прометее, которому, в отличие
от Орфея, удалось не только похитить
сокровище Олимпа (огонь), но и одарить им
людей.
Орфей является героем трагедии М.И.Цветаевой
«Федра» (1927), а также небольшого
стихотворного цикла «Федра» (1923),
созданного в период работы над трагедией.
Беря за основу трагедии традиционный
мифологический сюжет, Цветаева не
модернизирует его, придавая характерам и
поступкам главных героев большую
психологическую достоверность. Как и в
других трактовках этого сюжета, конфликт
страсти и нравственного долга является для
цветаевской Федры неразрешимой внутренней
дилеммой. В то же время Цветаева
подчеркивает, что, полюбив пасынка Орфея и
открыв ему свою любовь, Федра не совершает
преступления, ее страсть - несчастье, рок, но
не грех, не злодеяние. Цветаева
облагораживает образ Орфея, «отсекая»
некоторые отягчающие обстоятельства.
Создавая лирический образ чистой,
честной и безумно любящей женщины, Цветаева
в то же время раскрывает идею вечной,
вневременной, всепоглощающей и гибельной
страсти. В трагедии заметны напластования
всех литературных воплощений сюжета об
Орфее.Цветаевский Орфей как бы несет на
себе груз всех Орфеев, созданных мировой
культурной традицией.
Орфей является герой «вакхической
драмы» И.Ф.Анненского «Фамира-кифарэд» (1906).
Вслед за недошедшей до нас трагедией
Софокла Ин. Анненский замыслил «трагического
Орфея». Исторический мотив в изложении
автора таков: «сын фракийского царя
Филаммона и нимфы Агриопы, Орфей
прославился своей игрой на кифаре; его
надменность дошла до того, что он вызвал на
состязание муз, но был побежден и в
наказание лишен музыкального дара». Ин.Анненский
осложняет эту схему внезапной любовью
нимфы к своему сыну и рисует последнего
мечтателем, чуждым любви и все-таки
погибающим в сетях влюбленной в него
женщины. Рок является в образе блистательно
равнодушной музы лирической поэзии-
Эвтерпы. Орфейм выжигает себе углем глаза и
идет выпрашивать подаяния; преступная мать,
превращенная в птицу, сопровождает его в
скитаниях, она вытаскивает жребии из уже
бесполезной кифары. Орфей - безумец мечты,
ее мученик. Он отрешен от жизни, одержим
музыкой и напоминает отшельника, живущего
только духовными радостями. Он признает
единственного бога - созерцателя Аполлона -
и не желает присоединяться к плотским
радостям дионисийских действ сатиров,
вакханок и менад. Предложение нимфы о
состязании с Эвтерпой заставляет Орфея
метаться между «звездами и женщинами», он
мечтает стать титаном, похитившим с небес
огонь. За гордыню Орфей наказан Зевсом,
приговорившим его, «чтоб музыки не помнил и
не слышал». В приступе отчаяния он лишает
себя дара зрения.
Сюжет иного времени, иной
культуры интерпретировался Ин.Анненским в
соответствии с идеями начала XX века, «с
болезненной осторожностью современного
человека», как писал О.Э.Мандельштам.
Модифицированный миф становился способом
самовыражения поэта, воплощением тоски,
одиночества человека, неспособного
восстановить связи с миром, утратившего
надежду на гармонию. Возвышенные мечты
Орфея оказались разбитыми при
соприкосновении с косной материей жизни, но
его «мыслестрадание» сеяло сомнение в
правомерности существующего миропорядка, в
котором невозможно свободное
существование личности. Эта тема
подчеркнута контрастами между лирическим и
будничным, дана в соотношениях комических и
трагических элементов драмы, в ее
пространственно-цветовой гамме сцен,
вереницей движущихся от «бледно-холодной»,
«голубой эмали» к «пыльно-лунной», «белесоватой»
и «заревой». Роль Орфея исполнял Н.М.Церетели
(Камерный театр, 1961).
Орфей - герой новеллы Т.Манна «Смерть
в Венеции» (1911). По признанию писателя,
существенное влияние на образ Орфея
оказала «изнуряюще яркая индивидуальность»
композитора Густава Малера, скончавшегося
в 1911 г., вскоре после того, как Т.Манн
познакомился с ним в Мюнхене.
Для понимания образа Орфея
необходимо иметь в виду признание автора: в
период работы над «Смертью в Венеции» он
пять раз перечитал «Избирательное сродство»
И.В.Гете, ибо первоначально задумывал
написать новеллу о безответной любви
старика Гете к Ульрике фон Леветцов, и
только «одно лирически-личное дорожное
переживание» надоумило его «заострить
ситуацию мотивом «запрещенной» любви».
Поддавшись внезапному порыву,
Орфей приезжает в Венецию, где в отеле на
Лидо встречает аристократическое польское
семейство, состоящее из матери, трех
молоденьких девушек и мальчика лет
четырнадцати необычайной красоты. Встреча
с Тадзио, так зовут незнакомца, пробуждает в
душе Орфея неведомые ранее мысли и чувства.
Впервые в жизни он начинает постигать
красоту как единственно зримую и осязаемую
форму духовности, как «путь чувственности к
духу».
Художник, на протяжении всего
своего творчества убеждавший читателя, «что
все великое утверждает себя как некое «вопреки»
- вопреки горю и муке, вопреки бедности,
заброшенности, телесным немощам, страсти и
тысячам препятствий», Орфей не может и не
хочет противостоять хмельному восторгу
охватившей его страсти - страсти к
чувственной красоте, которую художник
может воспеть, но не в состоянии воссоздать.
Окружающая действительность
воспринимается им мифически преображенной.
Он видит Тадзио то в образе Гиацинта,
осужденного умереть, потому что его любят
два бога; то в облике прекрасного Федра,
которого Сократ обучает тоске по
совершенству и добродетели; то в роли
Гермеса Психолога - проводника душ в
царство мертвых.
Поклонник Аполлона - этого
светлого гения принципа индивидуальности,
божества нравственного, требующего от
своих последователей меры и
самоограничения, как представлял его Ф.Ницше,
- орфей не в силах противиться охватившей
его страсти, ломающей упорное
сопротивление его интеллекта, разрушающей
все сдерживающие индивидуума границы.
История безысходной любви Орфея к
прекрасному Тадзио, разворачивающаяся на
фоне зараженной холерой Венеции, находящая
выход только через смерть, наряду с «Будденбро-ками»,
«Доктором Фаустусом» и отрывком «Гете и
Толстой. К проблеме гуманизма» отражает
важнейшую проблему творчества писателя, -
проблему величайшей противоположности
природы и духа, жизни и художественного
творчества.
В «Размышлениях постороннего», Т.Манн
сформулировал ее следующим образом: «Два
мира, взаимоотношения которых эротичны, без
явственной полярности полов, без того,
чтобы один мир представлял мужское начало,
а другой - женское, - вот что такое жизнь и
дух. Поэтому у них не бывает слияния, а
бывает лишь короткая опьяняющая иллюзия
слияния и согласия, и между ними царит
вечное напряжение без разрешения...».
|