После «холодной войны», когда отпали идеологические императивы конфронтации между Москвой и Вашингтоном, изменился баланс интересов между Россией и Соединенными Штатами. Хотя идеологический фактор не был единственным источником противоречий, в первую очередь именно он обеспечивал общую сумму преобладания конфронтационных взаимоисключающих интересов между СССР и Соединенными Штатами. В начале 90-х годов на первый план выдвинулись общие или параллельные интересы России и Соединенных Штатов, хотя это не значит, что у них нет интересов несовпадающих или расходящихся.

Исходные предпосылки российского руководства после Беловежской Пущи: внутри страны - переход к рыночной экономике и создание демократического государственного устройства. Соответственно, чтобы обеспечить благоприятные условия для проведения внутренних реформ, во внешней политике Россия, отвергнув идеологические догмы прошлого, должна была не только покончить с наследием противостояния эпохи «холодной войны», но и быстро присоединиться к «цивилизованному миру», под которым понималось западное сообщество. Ориентация на Запад, прежде всего - США, должна была обеспечить, с одной стороны, высвобождение внутренних ресурсов, а с другой - широкомасштабную поддержку рыночным реформам в России.

При этом Россия в течение какого-то времени создавала впечатление готовности безоговорочно принять американское лидерство. По любому вопросу мировой политики Москва стала автоматически поддерживать Вашингтон. Очевидно, А. Козырев рассчитывал, что если по всем вопросам, где Советский Союз противостоял Соединенным Штатам, посткоммунистическая Россия диаметрально поменяет свой подход, то США в свою очередь приложат все силы, чтобы обеспечить максимально безболезненную и быструю интеграцию Российской Федерации в западное сообщество. Предполагалось, что проамериканская ориентация принесет немедленные плоды:

- Москва и Вашингтон установят военно-стратегическое партнерство;

- Россия будет принята в качестве полноправного участника в «Большую семерку», НАТО, другие ключевые западные институты;

- США во главе развитых стран предоставят России крупномасштабную экономическую помощь - новый «план Маршалла».

В такой постановке была определенная логика. Ведь если целью был переход к экономической и политической системе западного типа, то прекращения «холодной войны» было явно недостаточно. Америка как бесспорный лидер Запада рассматривалась в качестве «естественного союзника» новой, реформированной России. Все прочее выглядело второстепенным и отвлекающим от решения главной задачи. Администрации Буша, а затем Клинтона, казалось, были склонны поддержать такой подход. Кэмп-дэвидская декларация в феврале 1992 года. Хартия российско-американского партнерства и дружбы в июне 1992-го. Ванкуверская декларация в апреле 1993 года провозгласили стратегическое партнерство США и России, которое во время визита Клинтона в Москву в январе 1994 года было объявлено «зрелым». В сентябре 1994-го в Вашингтоне было подписано заявление о принципах и целях развития торгового, экономического и инвестиционного сотрудничества - «Партнерство для экономического прогресса». В 1995-1990 годах состоялись очередные российско-американские встречи в верхах. Были подписаны новые декларации, проведены уже ставшие привычными пресс-конференции.

Опросы показывают, что в американском общественном мнении существенно изменилось отношение к России. Исчез прежний стереотип «империи зла». Согласно опросам, Россия стала восприниматься как дружественная страна (54 процента), уступая лишь таким традиционным союзникам США, как Канада (73 процента) и Великобритания (69 процентов), но на уровне Италии (58 процентов), Германии и Мексики (57 процентов), Франции (55 процентов), Израиля и Бразилии (54 процента), Японии (53 процента)*.

Итак, в новой системе международных отношений, складывающейся после «холодной войны», жизненно важные интересы Москвы и Вашингтона отнюдь не делают неизбежной их конфронтацию.

Россия, хотим ли мы этого или не хотим, вовсе не соперничает с Америкой в экономической сфере. Угроза торгово-экономических войн для США связана не с нами, а с главными американскими союзниками в только что завершившуюся эпоху «холодной войны», а также с Китаем и нефтедобывающими странами. И именно обстоятельство, что Россия не воспринимается больше как явная и очевидная угроза, привело к тому, что ранее зажатое идеологическими и военно-политическими императивами экономическое соперничество западных союзников начинает проявляться все заметнее.

В целом же экономические связи России и США имеют второстепенное значение для Москвы и третьестепенное значение для Вашингтона. На долю Соединенных Штатов приходится примерно 5,5 процента российской внешней торговли - в несколько раз меньше, чем на долю Европейского союза и стран СНГ. * Американские частные инвестиции более заметны, но в целом играют мизерную роль в российской экономике. Правда, поставки «ножек Буша» удовлетворяют свыше половины российских потребностей в импорте бройлеров. Однако в целом доля России в американской внешней торговле и зарубежных инвестициях - менее половины процента. Даже по самым оптимистическим расчетам она вряд ли сможет достичь в обозримом будущем хотя бы четверти объема соответствующих экономических связей между США и Китаем.

В экспорте России в США преобладают сырье и товары первичной переработки - алюминий, черные металлы, никель, драгоценные камни; в импорте - мясо и мясные субпродукты, оборудование. Практически прекратились крупномасштабные поставки американского зерна, занимавшие ведущее место в советском импорте из США, поскольку резкое сокращение поголовья скота в России привело к значительному уменьшению потребностей в кормовом зерне.

Характерно, что в основополагающих документах, таких как ежегодное послание президента США о внешнеэкономической деятельности, нет ни слова о российско-американских декларациях типа «Партнерство для экономического прогресса», а Россия обычно упоминается лишь в связи с затяжкой ратификации Договора о поощрении и взаимной защите капиталовложений и отсутствием законодательства по охране интеллектуальной собственности. Министерство торговли США не включило Российскую Федерацию в список 10 «нарождающихся рынков», в отношении которых проводится соответствующая политика. Неоправданно затянулось предоставление России статуса страны с «переходной экономикой». Растет список российских товаров, облагаемых антидемпинговыми пошлинами. Не отменены положения печально знаменитой поправки Джексона - Вэника.

Хотя США являются одним из крупнейших иностранных инвесторов в России, общий объем американских прямых капиталовложений (по оценкам, 3 - 4 миллиарда долларов) выглядит мизерным по сравнению с масштабами экономик двух стран. Весьма ограничена американская помощь и по государственной линии. Показательно, что среди государств - кредиторов России Соединенные Штаты, с учетом долгов Советского Союза, находятся на 4-5 месте. Долги Вашингтону составляют всего лишь 5 процентов общего долгового бремени Москвы, выросшего до 120 с лишним миллиардов долларов.

Лишь в узкой сфере торговли оружием и технологиями двойного назначения Россия обладает какой-то конкурентоспособностью. Но эта область вряд ли играет приоритетную роль для экономики конца XX века, где, бесспорно, доминирует невоенная продукция. После «холодной войны» главные ее участники резко сократили спрос на военную продукцию, а развивающиеся страны не в силах обеспечить платежеспособный спрос, способный компенсировать сужение мирового спроса на вооружения. Правда, это обострило соперничество на мировых рынках (причем Россия пострадала в наибольшей степени), но в целом конкуренцию в этой сфере нельзя признать причиной для нового американо-российского противоборства.

Тем не менее между Россией и США произошел целый ряд столкновений по этим вопросам. Продажа криогенных ракетных технологий Индии, поставки оружия Китаю, исключение России из ядерной сделки с КНДР, продажа ядерного реактора Ирану, предоставление зенитного комплекса С-ЗОО Кипру - таков далеко не полный список противоречий между Москвой и Вашингтоном. При этом Соединенные Штаты отнюдь не демонстрируют желания компенсировать утрату Россией ее традиционных советских рынков сбыта (Восточная Европа, «прогрессивные» режимы в «третьем мире) допуском российской продукции на рынки США, других западных и прозападных стран. Не был предоставлен России равноправный статус и в системе созданных Соединенными Штатами международных органов, осуществляющих контроль над экспортом технологий.

Пожалуй, лишь американская помощь по закону Нанна - Лугара по уничтожению ядерных вооружений и открытие рынка США для российского урана могут сыграть заметную роль, но, к сожалению, и в том и в другом случаях бюрократические, а возможно, и политические причины ослабили их значение. Более того, при фактическом отсутствии других форм российско-американского взаимодействия эта помощь стала нередко восприниматься как стремление к одностороннему разоружению России.

Правда, деятельность комиссии Гор - Черномырдин позволила решить ряд практических вопросов российско-американской торговли. В частности, была достигнута договоренность об увеличении российской квоты в космических запусках коммерческих спутников (ракеты «Протон») с 8 до 20 на период до 2000 года.

Однако слабость и неразвитость взаимодействия в экономической сфере могли бы быть более чем компенсированы совпадением ключевых интересов США в сфере международной безопасности.

Сегодня практически отсутствуют политические и экономические причины для российско-американского военного столкновения, тем более ракетно-ядерной войны между бывшими врагами в «холодной войне». Уровень глобального военного противостояния между Москвой и Вашингтоном резко снизился. На целом ряде театров «холодной войны» произошло фактическое военное разъединение Российской Федерации и США, главным образом благодаря ликвидации нашего военного присутствия на этих театрах.

Ни в России, ни в Америке больше не воспринимают друг друга как прямую и явную военную угрозу. Более того, ни Вашингтон, ни Москва не заинтересованы в неконтролируемом перераспределении военной мощи среди участников многополярного мира. Общий интерес России и США заключается в том, чтобы не допустить такой диффузии силы, которая может привести к возникновению в XXI веке новых военных сверхдержав. А появления таких претендентов нельзя исключать.

Россия и США не заинтересованы в резком наращивании военной мощи третьими странами, которые могут попытаться добиться региональной гегемонии в Европе, на Ближнем Востоке, в АТР, что может дестабилизировать и глобальный баланс военной силы. Это - главный стимул для сотрудничества между Россией и США в сфере безопасности. Если же брать другие сферы, то здесь можно обнаружить намного меньше стимулов для сотрудничества и намного больше противоречий и проблем.

Поддержание стабильности и устойчивости новой системы международных отношений требует координации усилий бывших соперников в «холодной войне» по целому ряду ключевых вопросов мировой политики.

Первое направление - это придание более универсального характера режиму контроля над вооружениями, который первоначально имел целью регулирование прежде всего советско-американских отношений. Сокращая чрезмерные вооруженные силы и вооружения, созданные в период «холодной войны», Россия и США ныне объективно заинтересованы в том, чтобы поставить пределы роста вооружений других государств. Нераспространение ядерного оружия, уничтожение химического и биологического оружия, контроль над средствами доставки оружия массового поражения, предотвращение распространения наиболее современных видов обычных вооружений - все это общий интерес Москвы и Вашингтона.

Второе направление - миротворчество. Прекращение советско-американской конфронтации не привело к автоматическому прекращению региональных и локальных конфликтов. Более того, исчезновение жесткой дисциплины биполярного мира открыло путь многочисленным территориальным конфликтам этнического и религиозного характера. Это угрожает возобновлением «классического» соперничества крупных держав и создает перспективу появления новых региональных центров силы, делающих ставку на военные средства обеспечения своей гегемонии. Политическое урегулирование региональных конфликтов и предотвращение их эскалации необходимо для обеспечения устойчивости полицентричного мира, что также отвечает интересам России и США.

Наиболее сложной является проблема применения военной силы против нарушителей международного мира и безопасности на региональном уровне. Понятно, что, если невоенные средства принуждения оказались неэффективными, применение силы для восстановления мира может оказаться последним средством воздействия на агрессора. Очевидно, что эффективность применения военной силы в интересах поддержания мира и, что значительно сложнее, принуждения к миру существенно возрастет, если крупнейшие военные державы будут действовать совместно.

Об этом, в частности, свидетельствует развитие событий в Боснии, где Россия согласилась на тесное, но не вполне равноправное сотрудничество с США и НАТО. Очевидно, что развитие этого опыта требует более тесной интеграции не только на военном уровне, но и соответствующего участия России в механизме принятия решений по этим вопросам.

Видимо, эти соображения и сыграли решающую роль в провозглашении вскоре после прекращения «холодной войны» российско-американского стратегического партнерства. Но, как показывают события последних лет, Москва и Вашингтон допустили гигантский разрыв между декларациями и реальностью двусторонних отношений между ними, в результате чего с 1995 года началось заметное охлаждение российско-американских отношений.