On-Line Библиотека www.XServer.ru - учебники, книги, статьи, документация, нормативная литература.
       Главная         В избранное         Контакты        Карта сайта   
    Навигация XServer.ru








 

3. Некоторые элементы противостояния в мировом балансе сил на современном этапе развития

Окончание холодной войны стало завершением одной мировой трагедии и, увы, началом новых испытаний человечества, 50-летнее мировое противостояние по социально-идеологическому признаку, казавшееся всепоглощающей осью мировой политики, на самом деле было гигантской ширмой, за которой скрывались подлинные конфликты человечества.

Виделось, что крушение берлинской и прочих стен вызовет огромный прилив центростремительных сил. Но крушение двухполюсного мира вызвало, неожиданно для многих, не невольное магнетическое стремление к единому центру (разумеется, Западу), а как раз противоположное движение - к собственной цивилизации. Именно эти цивилизации стали сборными лагерями народов, а не ООН, не западная технологическая крыша.

"Неизбежной ценой универсалистских претензий стал двойной стандарт, - метко подметил американский политолог С.Хантингтон. - Демократия поощряется, но не в том случае, когда она приводит к власти исламских фундаменталистов; нераспространение ядерного оружия обязательно для Ирана и Ирака, но не для Израиля; свободная торговля подается эликсиром экономического роста, но не в случае торговли сельскохозяйственными товарами; гражданские права являются проблемой в отношениях с Китаем, но не с Саудовской Аравией; агрессия против богатого нефтью Кувейта встречает массированный отпор, но не агрессия против не имеющих нефти боснийцев".*

Возможно, Запад частично перенапрягся в ходе холодной войны, частично он следовал курсу, о котором ныне сожалеет. В частности, он необычайно помог "чемпиону Азии" Японии и создал центры современной технологии в других азиатских странах, представляющих почти противоположный по отношению к Западу цивили-зационный полюс. Помощь получили исламские страны и афганские моджахеды. Запад способствовал укреплению сил, которые за фасадом противостояния коммунизму укрепили собственные устои.

Шанс другим цивилизациям Запад фактически дал сам, изобретя конвейерное производство, убивающее как раз то, в чем он сам был так силен: самостоятельность, инициативность, индивидуализм, творческое начало в труде, поиски оригинального решения. Оказалось, что конфуциански воспитанная молодежь где-нибудь на Тайване не менее, а более приспособлена к новым обстоятельствам упорного труда. Шанс, данный Генри Фордом в Детройте, подхватила Восточная Азия, иная цивилизация, иной мир.

Вглядываясь в новый для себя посткоммунистический мир, Запад видит, что такие цивилизации, как восточноевропейская, латиноамериканская, индуистская, хотя и проходят определенную фазу самоутверждения, не проявляют очевидной враждебности по отношению к западной цивилизации и не пытаются демонстрировать своего превосходства над западной культурой. Но азиатские цивилизации - китайская, японская, буддийская и движущийся в этом смысле параллельно с Азией мир ислама - занимают все более жесткую позицию в отношении Запада. Как азиаты, так и мусульмане ныне, в конце 90-х годов, открыто утверждают свое превосходство над западной цивилизацией. На микроуровне основная линия спора пролегает между исламом и его православными, индуистскими, африканскими и западно-христианскими соседями. На макроуровне же главенствующая линия пролегает между мусульманским и азиатским обществами, с одной стороны, и Западом - с другой. Опасные схватки будущего возникнут, скорее всего, из взаимодействия западного высокомерия, исламской нетерпимости и китайского самоутверждения.

Истории еще придется вынести суждение относительно того, была ли разумной для Запада широкая помощь населенным китайцами Тайваню, Гонконгу и Сингапуру. За фасадом самой впечатляющей сверхиндустриализации 80-90-х годов китайцы сумели сохранить верность конфуцианской культуре, не изменив своему прошлому, национальным традициям, самоуважению. Возможно, что в данном случае Запад перестарался в противостоянии коммунизму. Принимая достаточно примитивную идеологию модернизации (насильственной модернизации в условиях изоляции), какой был коммунизм, за смертельно опасную форму агрессивной религии, он активно содействовал модернизации своего подлинного геополитического противника. Возможно, Западу придется убедиться, что конфуцианство, помноженное на современную технологию и менеджмент, - более страшное оружие противодействия. В любом случае почти очевиден вывод, что Китай начал успешно совмещать передовую технологию со стоическим упорством, традиционным трудолюбием, законопослушанием и жертвенностью обиженного историей населения.

По оценке Всемирного банка (1993 г.), китайская экономика уже превратилась в четвертый мировой центр экономического развития наряду с США, Японией и Германией. В начале следующего столетия Китай превзойдет США по объему ВВП. Но к китайской цивилизации относится не только собственно континентальный Китай. С точки зрения китайского правительства, все имеющие китайскую кровь азиаты являются как бы членами одного китайского сообщества. Согласно этой точке зрения, китайцы - те, кто принадлежит к одной расе, имеет одну кровь и вырос в одной культуре, т.е. карта китайского населения значительно превышает карту КНР. В эту зону входят китайцы Гонконга, Тайваня и Сингапура, китайские анклавы в Таиланде, Малайзии, Индонезии и на Филиппинах, некитайские по крови меньшинства Синьцзяня и Тибета, и даже "дальние конфуцианские родственники" - корейцы и вьетнамцы.

Фактом стало то, что политическая и экономическая жизнь региона начинает все больше вращаться вокруг китайской оси. Этому в высшей степени способствует влиятельная китайская диаспора.

Когда португальцы в 1999 г. уйдут из последней колонии Запада в Китае Макао, мир станет несколько иным, севороатлантическая зона получит полнокровного соперника. "Китайцы станут равными американцам и европейцам в высоких советах, где принимаются решения о войне и мире", - пишет Р.Холлоран. Новый мировой гигант уже сейчас смотрит на Запад безо всякой симпатии. В закрытом китайском документе 1992 г. говорилось: "Со времени превращения в единственную сверхдержаву США жестоко борются за достижение нового гегемонизма и преобладание силовой политики - и все это в условиях их вхождения в стадию относительного упадка и обозначения предела их возможностей". Президент КНР Чжао Цзыян заявил в 1995 г., что враждебные силы Запада ни на момент не оставили свои планы вестернизировать и разделить нашу страну". По мнению китайских лидеров, США пытаются "разделить Китай территориально, подчинить его политически, сдержать стратегически и сокрушить экономически".

Мировые военные расходы сократились между 1987 и 1994 гг. с 1,3 трлн. до 840 млрд. долл. Но эта мировая тенденция встречает противоположное движение в наиболее динамически развивающемся регионе мира - в Восточной Азии. Если Североатлантический блок за период 1985-1993 гг. уменьшил свои расходы на 10% (с 540 млрд. до 485 млрд. долл.), то восточно-азиатский регион за это же время увеличил свои военные расходы на 50% (с 90 млрд. до 135 млрд. долл.). Военные расходы Японии за 1987- 1994 гг. увеличились с 32,4 млрд. до 45,8 млрд. долл., Южной Кореи - с 7,9 млрд. до 11,5 млрд., Таиланда - с 2,3 млрд. до 3,8 мдрд., Малайзии - с 1,3 млрд. до 2,1 млрд. долл. Но, конечно, самый большой рост военных расходов произошел в Китайской Народной Республике. Начиная с 1991 г. КНР увеличивала свои военные расходы на 17% в год. Китай между 1988 и 1993 гг. удвоил военные расходы, доведя их, при оценке по официальному обменному курсу, до 40 млрд. долл. (а по реальной покупательной способности - до 90 млрд. долл.). Закупки у России истребителей Су-27, подводных лодок, ракет класса земля-воздух и большого числа танков еще более укрепили китайские вооруженные силы. Пекин изменил свою военную стратегию, переориентируя вооруженные силы с северного направления на южное, развивая при этом ВМС, планируя оснастить авианосцем, совершенствуя способности дозаправки своих самолетов в полете, покупая истребители современного класса.

Новая гонка вооружений в Восточной Азии объясняется, во-первых, китайским ирредентизмом, стремлением собрать воедино все земли и острова, которые когда-либо были в китайском владении. Речь идет о Гонконге, Тибете, Тайване и островах Южно-Китайского миря. Китай открыто выразил готовность применить военную силу для восстановления своих "попранных прав".

Западные аналитики начинают сравнивать подъем Китая с дестабилизирующим мировую систему выходом вперед кайзеровской Германии на рубеже XIX-XX вв. Премьер Сингапура Ли Куан Ю оценил подъем Китая следующим образом: "Размеры изменения Китаем расстановки сил в мире таковы, что миру понадобится от 30 до 40 лет, чтобы восстановить потерянный баланс. На международную сцену выходит не просто еще один игрок. Выходит величайший игрок в истории человечества".

Главный союзник нового азиатского мира во главе с Китаем - страны ислама, самоутверждение мусульманского мира. "На протяжении почти 1000 лет, от высадки мавров в Испании до второй осады Вены турками, Европа находилась под угрозой ислама"**, - пишет ведущий западный специалист по исламу Б.Льюис. Основой современного самоутверждения стало реализованное во второй половине XX в. практически полное приятие идей материального развития при одновременном отрицании западных ценностей и западных рекомендаций. Представитель Саудовской Аравии заявил: "Ислам для нас не просто религия, а образ жизни. Мы в Саудовской Аравии желаем модернизации, но не вестернизации"***. Подъем ислама осуществил новый средний класс совсем недавно, начиная с 70-х годов. Знаменем этого подъема стало новое "требование религии": работа, порядок, дисциплина.

Миллиардный исламский мир 20 лет назад начал это движение, охватившее огромный регион - от Марокко до Казахстана, от Индонезии до Кавказа. Во второй половине 90-х годов любая из стран, где преобладает ислам, была уже другой (в политическом и культурном отношениях). Она была значительно более исламской. Явлением стала радикализация молодежи и интеллектуалов. Лучшее объяснение, которое может дать западная социология, это то, что "ислам предоставил достойную идентичность лишенным корней массам". Миллионы вчерашних крестьян, утроивших население гигантских городов исламского мира, стали его ударной силой. Ислам стал функциональной заменой демократической оппозиции авторитаризму христианских обществ и явился продуктом социальной мобилизации, потери авторитарными режимами легитимности, изменения международного окружения.

Льюис определяет происходящее как "столкновение цивилизаций - возможно иррациональная, но безусловная историческая реакция на древнего соперника - наше иудейско-христианское наследие, наше секулярное настоящее и мировую экспансию обоих этих явлений. Хантингтон полагает, что "причина столкновения таится, по крайне мере частично, в негостеприимной природе исламской культуры и общества в отношении западных либеральных концепций".

Численность мусульман достигнет 30% земного населения к 2020 г. В Западной Европе уже живут 13 млн. мусульман. Две трети эмигрантов, направляющихся сюда, происходят из арабского мира. На Западе как бы оказывается авангард незападного мира. Речь идет прежде всего о 20 млн. иммигрантов первого поколения в США, 16 млн. - в Западной Европе, 8 млн, - в Канаде и Австралии. Большинство из них пришли не из западных обществ. В Германии живут 1,7 млн. турок; в Италии преобладают выходцы из Марокко, Туниса и Филиппин; во Франции - 4 млн. мусульман. В США половина обосновавшихся иммигрантов - из Латинской Америки и почти 35% - из Азии, причем эти иммигранты практически не поддаются ассимиляции, сохраняя свой язык, религию и культуру. В определенном смысле это плацдармы будущего межцивилизационного выяснения отношений. В США, согласно официальным данным, между 1995 и 2050 гг. доля неиспаноязычных белых в общем населении страны уменьшится с 74 до 53%, а доля испаноязычных увеличится с 10 до 25%; доля чернокожих американцев повысится с 12 до 14%, а азиатов - с 3 до 8%.

И правительства Запада уже ощущают эту иммиграцию как десант. Генеральный секретарь НАТО в 1995 г. охарактеризовал исламский фундаментализм "по меньшей мере, столь же опасным, как и коммунизм". Во Франции Ж.Ширак обозначил свою позицию недвусмысленно: "Иммиграция должна быть остановлена полностью". В Германии правительство добилось пересмотра статьи XVI конституции (о праве на убежище), в результате чего число иммигрантов, приехавших в страну, за один год уменьшилось в четыре раза. В Англии М.Тэтчер в 1980 г. ограничила число новоприбывших 50 тыс., в 1994 г. в страну было допущено лишь 10 тыс. человек. Вся Западная Европа фактически закрыла двери перед неевропейскими иммигрантами. В США власти пытаются бороться с 4 млн. незаконных иммигрантов. Конгресс ограничил число въездных виз с 800 тыс. до 550 тыс., отдавая предпочтение малым семьям (что автоматически "бьет" по латиноамериканским и азиатским большим семьям). Иммиграция стала главным политическим вопросом в США и западноевропейских странах.

Оказавшиеся геополитическими союзниками мусульмане и китайцы проявили вполне ожидаемую склонность к сотрудничеству во всех без исключения сферах. При этом Китай выступил главным арсеналом противостоящих другим цивилизациям сил внутри разделенного мусульманского мира.

Китай может рассчитывать на политически и культурно близкую КНДР; все более благожелательным становится Сингапур, Малайзия явно дрейфует в китайском направлении, Таиланд готов проявить лояльность по отношению к новой силе в Азии. Во второй половине XX в. Запад может рассчитывать на Индонезию, Австралию и, может быть, Вьетнам, старающиеся сохранить нынешний баланс (осенью 1995 г. Индонезия и Австралия подписали оборонительное соглашение).

Осознает ли Запад гигантские пропорции происходящего? Никто в мировой истории не отдавал мировую монополию без борьбы. Запад начинает более внимательно следить за системой межгосударственных отношений в Азии, за возникающими здесь новыми технологиями, привлекает к себе азиатский интеллектуальный капитал. Происходящее в Азии безусловно является самым важным явлением в мире.

В практическую плоскость встает вопрос о том, какую цену готов заплатить Запад, чтобы предотвратить китайскую гегемонию в Азии. Школа политического реализма безоговорочно утверждает, что для создания подлинного баланса невероятной мощи Запада все его наличные и потенциальные противники должны будут сплотить свои силы. "Если Соединенные Штаты желают предотвратить китайское доминирование в Восточной Азии, они должны будут пересмотреть соответственно свой союз с Японией, развивать военные связи с другими азиатскими нациями, увеличить свое военное присутствие в Азии и увеличить возможности перемещения своих вооруженных сил на азиатском направлении.

Если Соединенные Штаты не хотят противодействовать китайской гегемонии, они должны отказаться от своего универсализма, научиться сосуществовать с этой гегемонией, смириться со значительным сокращением своей способности определять ход событий на противоположной стороне Тихого океана.

Назад       Главная       Вперёд