Правовое государство. Оборотом «правовое государство» обогатил тезаурус Моль. Отвлекаясь от нормативистского отождествления государства и права (правонеоформленных государств не бывает), отметим, что как исполненная пафосом гуманизма доктрина правового государства в части выработки рецептуры совершенного общественного состояния предполагает - ограничение государственной власти правом; - верховенство права над государством;конституционно-правовые гарантии свободы индивидов (коллективов), невмешательство власти в сферу неотчуждаемых прав человека.

Правовое государство изначально противостоит патриархальной, патримониальной, полицейской, деспотической государственности, вводит примат частного права над публичным (исходные самоограничения государства перед гражданином). В качестве некоего индивидоцентричного идеала модель правового государства безусловно заслуживает внимания. Небессмысленна она и как техника осуществления, обеспечения правовой безопасности лица, оказывающегося один на один с формальной чиновно-бюрократичной машиной государства.

Социальное государство. За формой гражданской демократии, соблюдающей законные права и свободы членов общества, - социальное государство как вариант обеспечения условий самоопределения человека не только на основе права и личной безопасности, но и при помощи установления гарантий социально обеспеченного существования. Симбиоз правового и социального государства - современные высокоразвитые демократические страны. В теоретико-модельном плане об аналоге их рассуждал Кистяковский, вводивший сочетание «социалистическое правовое государство», в котором правовой строй совмещен со справедливыми началами социального общежития.

Культурное государство. Наиболее совершенный, социальносправедливый строй. Соединяя демократию, права и социальные обязанности, представляет форму сообщества свободных, равноправных, зрелых и обеспеченных граждан. Задачу создания такого государства в России ставили веховцы, движущую пружину реформирования страны в этом направлении видевшие в творческой, созидательно-государственной, гуманной, умственно развитой, смотрящей на жизнь открытыми глазами интеллигенции. Такой интеллигенции, очевидно, еще предстоит народиться.

Важным методологическим элементом социокультурного сопоставления стран является анализ в рамках культуры страны, специфических значимых ее форм. Последние носят характер духовных идеалов, несут в себе ценности воспроизводства определенных типов отношений, ценности людей, особых отношений с ними, ценности целого. Их специфика заключается в том, что они поставляют особую программу воспроизводства, которая реально или потенциально может быть основой интеграции общества, предотвращения его распада, процесса дезинтеграции, могущего привести к катастрофическому распаду. Анализ, проведенный в рамках страны, должен раскрыть потенциал выживаемости, жизнеспособности, эффективности, потенциал воспроизводственного процесса, определенное множество возможностей общества, их общей динамики.

Возникновение нравственных идеалов есть ответ общества на усложнение проблем созданием нового культурного основания, культурной программы для совместной деятельности, совместных решений. Каждый из нравственных идеалов несет в себе высокую ценность особого типа отношений, обеспечивающих основу для определенного образа жизни, определенного типа хозяйства. Появление нового нравственного идеала является изменением, возможно ростом способности людей формировать более сложные смыслы, принимать более сложные решения, обеспечивающие воспроизводство общества, включая культуру, всю систему отношений. Ранее сложившиеся пласты нравственности при этом оттесняются на задний план, быть может в ожидании ситуации, открывающей путь своему победоносному возвращению, превращению в господствующую форму.

Выделение этих пластов массовой нравственности в целом дает картину содержащихся в культуре значимых вариантов программ типов воспроизводства культуры и отношений людей, включая и хозяйственное воспроизводство. Прежде всего следует выделить традиционный пласт, который в России может быть назван вечевым. Он существовал с доисторических времен. Для него характерен синкретизм, неотличимость деятельности от результата, подчинение человека сложившимся природным и социальным ритмам.

Этот пласт ценностно нацеливает человека на сохранение в неизменном состоянии некоторого исторически сложившегося уровня эффективности воспроизводства, т.е. способности сдерживать дезорганизацию на приемлемом для выживаемости общества уровне. Такое отношение к эффективности несовместимо со стремлением к развитию хозяйства вообще. Это не значит, что развития не существует, - его нет как ценности.

Усложнение общества, возникновение государства стимулирует распад синкретического вечевого идеала на два: соборный и авторитарный. Соборный пласт связан с определенным ограниченным отступлением от синкретизма, что, однако, не исключает его сохранения как культурной ценности, массового представления о синкретизме, как утраченном идеале, к которому необходимо вернуться. Господство этого идеала ограничивает возможности роста примитивных форм рынка, эффективности. Для этого пласта характерен вектор напряженности в рамках локального сообщества, что стимулирует сохранение, восстановление натурального хозяйства, стремление к автаркии.

Авторитарный пласт однороден с соборным. Однако здесь вектор напряженности охватывает государство, большое общество (т.е. он выходит за рамки групп, где люди знали друг друга в лицо). Их заинтересованность в получении возрастающего дохода требовала повышения эффективности. Это стремление, однако, вступало в противоречие с высокой ценностью в этом идеале «тишины» и «покоя», статичной культуры и статичных отношений.

Нельзя не отметить, что как идеология Российской империи, так и идеология советской власти сошлись в стремлении преувеличивать значимость авторитарного идеала и преуменьшать значимость соборного, что было призвано оправдать закрепление архаичной власти авторитаризма, подчас перерастающего в тоталитаризм. Однако существует не одна нравственная традиция России. Каждая из них тяготеет к разным политическим и хозяйственным порядкам. Отношение между ними представляет сложную проблему истории страны, которая, хотим мы этого или нет, знаем ли мы об этом или нет, решается в каждом хозяйственном акте, чтобы, возможно, быть опровергнутой в последующем.

В России развивается утилитарная нравственность, утилитарный пласт культуры, имеющий многовековую историю. Для него характерно ценностное отношение к миру как набору реальных и потенциальных средств. Это должно было обеспечить сначала поддержание исторически сложившейся эффективности воспроизводственной деятельности новыми методами (умеренный утилитаризм), а затем ее повышение (развитый утилитаризм). Последний может иметь место в условиях неразвитого рынка, нацеливая людей на обмен дефицитом, на коррупцию. Однако его длительное существование подготовляет почву для органического соединения с рынком.

В России возник либеральный идеал, ставший в различных формах господствующим в развитых странах Запада. Он связан с повышением эффективности человеческих потенций как высшей ценности, реализуется в условиях господства рыночных отношений.

Кроме основных существуют и промежуточные гибридные пласты. Они как бы слеплены из различных, возможно, исключающих друг друга форм культуры, например соборного и либерального (соборно-либеральный идеал). Существуют разновидности основных пластов, например либерализм распадается на консервативный и радикальный.

Анализ показывает, что эти формы нравственности реально существуют как полюса дуальных оппозиций. Между полюсами соответствующих пар существует нравственная напряженность, имеет место циркуляция человеческой мысли и действия, формируется нравственный выбор. Полюса относятся друг к другу как амбивалентные, т.е. как взаимопроникающие друг в друга, существующие друг через друга, взаимодополняющие и одновременно взаимоисключающие. История России показывает, что организованная совокупность пар пластов культуры открывает возможность науке создать целостную картину вариантов реализации способности людей переходить от одного пласта к другому, множественности таких переходов (соборный и авторитарный идеалы в России неоднократно сменяли друг друга как господствующие; соборный локализм первых месяцев советской власти сменился авторитаризмом, крепостничеством военного коммунизма).

Амбивалентность является общим законом всех полюсов дуальных оппозиций. Однако это отношение может превратиться в конфликт, в раскол. Развитый утилитаризм значимо нацелен на повышение эффективности, в конечном итоге на рынок. Между разными формами утилитаризма возникал антагонизм. Во время гражданской войны в России силы, отстаивающие умеренный и развитый утилитаризм, сражались на разных сторонах. Силы развитого утилитаризма и либерализма были разделены силами умеренного утилитаризма и традиционализма.

Теоретически либеральный и вечевой пласты культуры также находятся в состоянии амбивалентности. Россия, пребывая в промежуточном состоянии между господством этих пластов, дважды пыталась инверсионно, логически моментально, без перехода перейти к господству либерализма (в марте 1917и октябре 1993 гг.). Однако силы, стоящие за вечевым и утилитарным пластами, препятствовали и препятствуют этому. Здесь следует искать основное поле столкновений программ реализации рыночной и дорыночной эффективности. За каждым пластом культуры стоят конкретные личности, группы, сообщества, массовые процессы.

Переходы между этими пластами - конкретные действия этих людей, попытки преодолеть противоположность полюсов соответствующих оппозиций.

Современная ситуация в России культурологически может быть интерпретирована как узловой пункт движения между господством вечевого и либерального полюсов культуры и одновременно как движение между соборностью и авторитаризмом. На все это наслаивается движение между умеренным и развитым утилитаризмом. Картина представляется достаточно сложной. Для ее анализа необходимо понять сам характер переходов между полюсами. Исследование истории и современности России дает основание для вывода об общем ослаблении инверсионных поворотов после краха советской системы. Это расширяет возможности массового отхода от стремления к крайним вариантам решений во всех рассматриваемых парах. Ослабление массовых инверсий носит устойчивый характер, хотя в этом нельзя быть полностью уверенным.

Само существование подобных пластов культуры, значимость каждого из них является важнейшей характеристикой соответствующего общества, его возможностей. При этом следует выделять лишь те из них, которые могут претендовать на ведущий характер в обществе, на интеграцию всех пластов культуры, что в конечном итоге и должно дать некоторое единое основание для воспроизводства общества, государства как организации большого общества. Далее предметом анализа должна стать динамика системы идеалов, их переходов друг в друга, логика этих переходов, существования раскола и т.д.

Такого рода анализ мог бы стать основой качественного обогащения знаний в каждой из рассматриваемых стран, так как показал бы скрытые, не реализовавшиеся, но потенциально возможные варианты динамики. Здесь исследователей ожидают многие неожиданности, в частности, могут выявиться различные пути и возможности (сообществ, характеризуемые существованием раскола, что создает совершенно особые условия, препятствующие реализации потенции как каждого из идеалов, так и всех вместе. В разных обществах возможны не только различные идеалы, но и совершенно различные их отношения, сложная их субординация и т.д.

Нельзя закрывать глаза на сложтгоствгтакого родатгссяедова-ний, связанных с недостаточностью их методологической подготовки, организационными и психологическими проблемами. Тем не менее логика самой науки требует движения в этом направлении.

Россия несет определенный потенциал, нацеленный на попытку воплотить некоторый всеобщий для человечества принцип. Осознанную выработку этой идеи можно отсчитывать начиная от попыток принять эстафету древнего Рима, пытавшегося отождествлять себя с миром. Вариант интеграции христианского мира предложил В. Соловьев. Интеграционные тенденции иногда ограничивались славянами, иногда включали земли давно погибшей Византии (второго Рима), в философии русского космизма эти стремления вышли за рамки земного шара. Интеграционные тенденции достигли своей высшей точки в попытках России стать во главе преображенного коммунистического человечества.

Сама по себе утопичность идей не должна быть поводом для того, чтобы игнорировать их важное значение для выявления специфики культуры. Культура, как она есть, не только диктует абстрактную программу деятельности для России, воплощаемую в разных идеологических и организационных формах, действиях. Вера в то, что мы способны научить весь мир жить, еще сегодня живет в стране. Она заключается в особом интересе к соединению людей во всех масштабах их жизни - от повседневности до мировой истории, в стремлении к целостности. Эта особенность подкрепляется географическим положением России между Востоком и Западом, являющейся как бы мостом между ними, соединяющей народы, цивилизации. Можно говорить о цивилизационной специфике России, воплощенной в стремлении стать фокусом мирового единства, опираясь на свой духовный потенциал, интерпретируемый различным образом.

Данное стремление страна не смогла реализовать, как она не смогла реализовать идею третьего Рима, не смогла стать очагом и центром мировой революции. Фиаско этой идеи можно назвать трагическим. Дело даже не в том, что программы всеединства оказались нефункциональными. Идея всеединства в сложном мире превратилась для России в раскол. Утопическая задача оказалась нереализуемой. Раскол пронизал жизнь общества, достиг цивилизационных масштабов, превратился в цивилизационную специфику страны. Социокультурная реальность России выступает как противоположность идее всеединства. Саму эту идею можно рассматривать как реакцию на расколотую реальность, попытку найти вектор (адекватный или нет - это другой вопрос) странового движения.