В середине 30-х годов Советское
государство демонстрировало свое
миролюбие и заинтересованность в мирном
сосуществовании с капиталистическими
странами. Однако набиравшие силу в эти годы
террористические методы руководства во
внутриполитической жизни Советского Союза
находили отражение и в его международной
политике. Особый «сталинский» почерк все
более проявлялся во внешнеполитических
шагах советского правительства. В
принципиальном плане это выражалось,
прежде всего, в том, что советское
руководство давало одностороннюю оценку
расстановки и соотношения политических сил
в мире.
На международное положение
страны продолжала оказывать
катастрофическое воздействие лавина
массовых репрессий, обрушенных сталинским
руководством на партийные и военные кадры,
дипломатов, на деятелей науки и искусства. В
кризисные для европейской политики дни
сталинская машина террора продолжала
функционировать в СССР.
Аналитический аппарат
дипломатических, военных и
разведывательных служб всех стран
пристально следило за беспрецедентными
событиями в СССР и прикидывал потенциал и
прочность страны. Практически все
наблюдатели приходили к выводу о глубоком
внутриполитическом кризисе советского
режима (независимо от его причин), о
неспособности Советского Союза к
крупномасштабным внешнеполитическим
мероприятиям.
Серьезными недостатками
страдала политико-воспитательная работа в
армии. Во всей пропаганде, ведшейся в стране,
преобладал упрощенный тезис о могуществе
нашей страны, ее способности противостоять
любой агрессии и о том, что в случае
нападения все боевые действия будут
вестись только на территории противника.
Не было трезвой оценки сил Красной Армии.
В предвоенные годы в общественно-политической
и духовной жизни страны утвердилось полное
господство идеологической и политико-воспитательной
деятельности партии. Установился
идеологический диктант, основывающийся все
более и более на личных взглядах Сталина.
|