On-Line Библиотека www.XServer.ru - учебники, книги, статьи, документация, нормативная литература.
       Главная         В избранное         Контакты        Карта сайта   
    Навигация XServer.ru








 

2. Переход к новой экономической политике

Историю советского общества 1920-х гг. обычно связывают с новой экономической политикой, которую стали проводить большевики после окончания гражданской войны. В литературе часто значение нэпа суживается, сводится к анализу вопросов сугубо экономических. На самом деле время, когда проводилась эта политика, знаменательно большими переменами не только в хозяйственной, но и в социальной и политической сферах.

Историки и публицисты, которые обращаются к нэповской тематике, любят прибегать к метафорам и сравнениям. Одно время на слуху постоянно были ленинские слова о восходителе на очень крутую и высокую, никем не исследо-ванную гору (видимо, имеется в виду движение к коммунизму), восходителе, который забрел в тупик и которому надо отступить, чтобы начать все сызнова, начать поиск других путей к «вершине». Здесь коренится трактовка нэпа как от-ступления в стратегии социалистического и коммунистического строительства, наиболее последовательно выраженная Сталиным: "Нэп - особая политика пролетарского государства, рассчитанная на допущение капиталистических элементов при наличии командных высот у пролетарского государства, рассчитанная на борьбу капиталистических и социалистических элементов, рассчитанная на возрастание социалистических элементов в ущерб элементам капиталистическим, рассчитанная на победу социалистических элементов над капиталистическими, рассчитанная на уничтожение классов, на построение фундамента социалистической экономики".

Новая экономическая политика, безусловно, явилась тем лекарством, которое позволило восстановить народное хозяйство, обрести относительную внутреннюю стабильность в стране или, как чаще сегодня говорят, «неустойчивое равновесие», после чего на повестку дня снова всплыл вопрос о «штурме высот социализма». Поэтому на нэп нужно взглянуть прежде всего как на «лекарство», как на средство, позволившее выйти из тяжелой кризисной ситуации. Подобный подход, думается, небезынтересен с точки зрения нынешних реалий.

Первый вопрос - откуда появилась идея нэпа? Авторами идеи считали себя многие, в том числе и в стане большевистских лидеров, а ее творцом долгое время признавали Ленина. В 1921 г. Ленин в брошюре «О продналоге» писал, что принципы нэпа были разработаны им еще весной 1918 г. в работе «Очередные задачи Советской власти». Определенная «перекличка» между идеями 1918 и 1921 гг., конечно, есть. Это становится очевидным при учете сказанного Лениным о многоукладности экономики страны и политике государства по отношению к отдельным укладам. И все же бросается в глаза разная расстановка акцентов, на которую (возможно, умышленно) не обратил внимания сам Ленин. Если в 1918 г. предполагалось строить социализм путем максимальной поддержки и укрепления социалистического (государственного) сектора наряду с использованием элементов государственного капитализма при противостоянии частному капиталу и «мелкобуржуазной стихии», то теперь говорится о необходимости привлечь для нужд восстановления (а позже и строительства нового общества) другие формы и уклады. Осенью 1921 г. Ленин пишет: «Не дадим себя во власть «социализму чувства» или старорусскому, полубарскому, полумужицкому, патриархальному настроению, коим свойственно безотчетное пренебрежение к торговле. Всеми и всякими экономически-переходными формами позволительно пользоваться и надо уметь пользоваться, раз является в том надобность, для укрепления связи крестьянства с пролетариатом, для немедленного оживления народного хозяйства в разоренной и измученной стране, для подъема промышленности, для облегчения дальнейших, более широких и глубоких мер, как то: электрификации».

Но было бы ошибкой связывать нэп только с именем Ленина. Идеи о необходимости изменения проводимой большевиками хозяйственной политики постоянно высказывались наиболее трезвыми и дальновидными людьми, незави-симо от их политической принадлежности. С этой точки зрения убийственную критику системе «военного коммунизма» давал, например, видный экономист Б.Д. Бруцкус в ряде своих публичных выступлений и статей. О том же говорили лидеры меньшевиков и эсеров. До тех пор, считали они, пока крестьянство живет в условиях товарного производства, никакими мерами насилия это производство не может быыыызаменено социалистическим. Пока рабочие на национализированных предприятиях не будут получать кроме зарплаты часть чистой прибыли и не будут принимать непосредственного участия в управлении ими на началах выборности и широкого демократического контроля за деятельностью администрации, национализация промышленности останется псевдосоциалистической мерой.

Большевикам было откуда почерпнуть представления о том, как нужно перестраивать экономику. На вооружение были взяты идеи стимулирования сельскохозяйственного производства с помощью дифференцированного налогообложения, кооперирования системы сбыта и снабжения, поощрения торговли и обмена для расширения внутреннего и внешнего рынка, стабилизации валюты в интересах повышения уровня жизни населения, демонополизации управления промышленностью и частичной ее денационализации. Почти при каждом органе управления: при ВСНХ, Госплане, Наркомфине, Наркомтруде и др. - существовала разветвленная система учреждений, вырабатывающих научно обоснованную и достаточно взвешенную хозяйственную политику. Самим народным комиссарам пришлось сесть за учебники и «ученые» труды, сверяя их с «Капиталом» Маркса.

В свете сказанного, видимо, следует избегать упрощенных представлений о нэпе, в том числе со ссылкой на Ленина, обращающих внимание только на отдельные стороны этой политики, типа нэп - это союз («смычка») города и деревни, «передышка перед решающим штурмом», «перегруппировка классовых сил» и т.п. Нэп - это цикл последовательных мероприятий по выходу из кризиса, которые диктовались скорее объективными обстоятельствами, чем какими-либо идеями, и которые постепенно оформлялись в попытку наметить программу построения социализма экономическими методами. Нэп кончается тогда, когда вместо экономических наступает полное господство методов административных, насильственных, чрезвычайных.

Введение нэпа, в этом нет сомнения, позволило восстановить разрушенное народное хозяйство, облегчить тяготы, улучшить материальное положение людей. Однако в этот период получили развитие и многие процессы, порожденные рынком и усиленные специфическими обстоятельствами, в которых оказалась страна с ее разрухой, отсталой экономической и социальной организацией, аграрным перенаселением, инерцией военно-коммунистического наследия и др. Введение нэпа сопровождалось постоянным ростом безработицы, сокращением доли средств, идущих на социальные нужды и программы, на образование. С этими явлениями связана критика нэпа, которая исходит как от последовательных, «чистых» рыночников, так и антирыночников. Они обращали внимание прежде всего на так называемые «кризисы нэпа», которые прошли через всю его историю и, по мнению отдельных ученых, не получив своего разрешения, привели к его свертыванию.

В разгар осуществления военно-коммунистических мероприятий в феврале 1920 г. один из главных их вдохновителей Троцкий неожиданно выступил с предложением заменить продраэверстку фиксированным налогом, однако ника-ких конкретных последствий его предложение не имело. Это был скорее импульсивный акт, реакция на трудности, связанные с продовольственным обеспечением. Ни в тот момент, ни позже Троцкий никогда не проявлял себя ни последовательным приверженцем преобразований в духе нэпа, ни сторонником возврата к «военному коммунизму», придерживаясь скорее прагматических, чем доктринальных экономических воззрений.

Конкретные шаги по внедрению экономических стимулов в народное хозяйство начались весной 1921 г. при выполнении решений Х съезда РКП(б) о замене продовольственной разверстки натуральным налогом и допущении товарообмена в пределах местного хозяйственного оборота. В среднем размеры натурального налога оказались на 30-50% ниже размеров продразверстки, исчислялись из площади посева и объявлялись крестьянам заранее. Кроме зерновых, натуральными налогами облагалась животноводческая продукция: мя- со, масло, шерсть, кожи и т.п. Всех налогов в 1921 г. было установлено 13. Это представляло значительные неудобства. Очень мешала и прежняя идеология. Так, первоначально большевики рассчитывали обойтись без торговли, рынка и денежного обращенияяяяяяялагая крестьянам обменивать излишки своей продукции на принадлежащие государству промышленные товары по фиксированным натуральным эквивалентам, например 1 пуд ржи = 1 ящику гвоздей. Из этой затеи ничего не вышло. Псевдосоциалистическому товарооб-мену крестьяне предпочли привычную и удобную куплю-продажу товаров за деньги. Переход к рыночным отношениям в основном завершился к осени 1921 г., побудив руководство РКП(б) к осуществлению реформ в области государственной промышленности (переход госпредприятий на принципы хозяйственного расчета) и государственных финансов (замена натуральных налогов денежными, формирование бюджета, контроль за денежной эмиссией и т.д.). Встал вопрос о создании государственного капитализма в форме аренды и концессий. К государственно-капиталистической форме хозяйствования первоначально отнесли и кооперацию: потребительскую, промысловую и сельскохозяйственную.

Главная задача, которую провозглашало большевистское руководство, - укрепление социалистического сектора путем создания крупной государственной промышленности и регулирование ее взаимодействия с другими укладами. В литературе часто утверждается, что упор на социалистическую промышленность создавал ситуацию «расходящейся экономики» и порождал противоречия и «кризисы нэпа». Это было бы так, если бы в государственном секторе не произ-водилось никаких изменений по сравнению с прежней системой. Поэтому нужно более тщательно разобраться в сущности так называемой хозяйственной реформы 1921-1923 гг. в промышленности.

Согласно этой реформе, в государственном секторе были выделены наиболее крупные и эффективные предприятия, более или менее обеспеченные топливом, сырьем и т.п. Они подчинялись непосредственно ВСНХ. Остальные подлежали сдаче в аренду. Предприятия, подчиненные ВСНХ, сводились в «кусты», объединялись в тресты, деятельность которых должна была строиться на строго хозрасчетных принципах, самофинансировании и самоокупаемости. Убыточные и нерентабельные предприятия (главным образом те, которые в предшествующие годы были связаны с производством военной продукции) закрывались или становились на консервацию. Правда, по политическим мотивам делались некоторые отступления, как в случае с Путиловским заводом. Для подготовки новых кадров была создана система профессионально-технического обучения, не имевшая, правда, массового характера. Для регулирования отношений между трестами, снабжения предприятий сырьем, материалами, для сбыта их продукции на рынке учреждались объединения-синдикаты, которые должны были действовать строго на договорной основе. Была перестроена система управления государственной промышленностью. Вместо полусотни прежних отраслевых главков и центров ВСНХ было организовано 16 управлений. Число служащих сократилось с 300 тысяч до 91 тысячи. Аппарат других наркоматов также подвергся сокращению. Был ликвидирован Наркомат продовольствия, а также многочисленные междуведомственные комиссии: по чрезвычайному снабжению Красной Армии (Чусоснабарм), по заготовке валенок и лаптей (Чеквалап) и т.д. Центральным органом перспективного государственного планирования стал Госплан. Комиссия ГОЭЛРО была расформирована.

С окончанием военных действий была сокращена численность Красной Армии (с 5 млн. до 562 тыс. человек). В 1923-1924 гг. кадровая система комплектования вооруженных сил была дополнена территориальной. Общее количество дивизий сократилось, но зато несколько повысилась их боевая мощь.

Для упорадочения и оздоровления финансов в конце 1921 г. был образован Государственный банк. Ему с 1922 г. было предоставлено право выпуска банковских билетов-червонцев с твердым покрытием. Параллельно с ними в течение 15 месяцев продолжали ходить в обращении постоянно обесце-нивающиеся советские денежные знаки, эмиссией которых правительство заполняло прорехи в бюджете. Эти дензнаки также выполняли функцию разменных денег для червонцев, покупательная способность которых была достаточно высокой - на уровне дореволюционной золотой десятки. Весной 1924 г. правительство ввело в обращение новые казначейские билеты достоинством в 1, 3 и5 рублей, а также разменную (медную и серебряную) металлическую монету. Советские денежные знаки прекратили свое хождение.

Денежная реформа 1924 г. имела огромное экономическое и политическое значение. Народное хозяйство страны получило твердую денежную единицу - червонец, частично конвертируемую и достаточно стабильную, чтобы с ее по-мощью вести валютко-торговые операции как внутри страны, так и за рубежом. Господствующий в стране режим доказал свою способность проводить экономическую политику, содействующую накоплениям капиталов и сохранению сбережений населения.

Успешному проведению в жизнь новой экономической политики препятствовали многие объективные факторы, такие, например, как экономическая блокада страны и послевоенная хозяйственная разруха. В этих условиях чрезвыччйно трудно было противостоять стихийным бедствиям. В 1921-1922 гг. 25 хлебопроизводящих губерний Поволжья, Дона, Северного Кавказа и Украины были поражены сильнейшей засухой. 6 миллионов крестьянских хозяйств фактически вышли из строя. Голод сопровождался вспышками эпидемий тифа, малярии и др. Убыль населения в республике составила, по некоторым оценкам, около 8 млн. (около 6% населения). Тысячи людей бежали из пораженных бедствием районов. Увеличилось число нищих, бродяг, сильно возросла детская беспризорность. Голод в Советской России 1921-1922 гг. известен как один из самых опустошительных в мировой истории. Борьба с голодом, пожалуй, тоже впервые в истории велась как широкая государственная кампания. Были мобилизованы все учреждения, предприятия, кооперативные, профсоюзные, молодежные организации, Красная Армия, была разована Центральная комиссия помощи голодающим. Широкое участие в борьбе с голодом в России приняли международные организации. В голодающие районы беспрерывно шли эшелоны с продовольствием, лекарствами, ме-дикаментами. Заграничная помощь голодающим России на конец 1921 г. составила 2380 тыс. пудов продовольствия,внутри страны было собрано 780 тыс. пудов. Чтобы помочь голодающим, государство пошло на изъятие церковных ценностей, причем данное мероприятие было проведено таким образом, что обострило давно, со времени революции, тлеющий конфликт между властью и церковью.

В конце 1923 г. из-за несогласованности действий органов хозяйственного управления произошел резкий скачок цен на промышленные товары массового спроса по сравнению с ценами на сельскохозяйственную продукцию. Следствием этого стал первый кризис нэпа, затор в товарообороте, вызванный «ножницами цен». Из-за низкой платежеспособности крестьянского населения и искусственно завышаемых государственными трестами и частными торговцами цен на промышленные товары возникли проблемы с их сбытом. Несмотря на то что крестьяне собрали хороший урожай, они не торопились, памятуя предыдущие голодные годы, расставаться с товарными излишками сельскохозяйственной про-дукции, цены на которую к тому же резко снизились. Вследствие трудностей сбыта промышленных товаров ухудшилось финансовое положение государственных предприятий, перешедших на принципы хозрасчета и самоокупаемости. Нечем стало выплачивать зарплату рабочим, возникла угроза забастовок. Кризис был разрешен административными мерами, вмешательством государственных органов, которые снизили (примерно на 30%) цены на промышленную продукцию.

К середине 1920-х гг. предприятия легкой и пищевой промышленности в основном восстановили довоенные объемы производства в стране. Здесь немалую роль играло возрождение мелкого и кустарно-ремесленного производства. В 1925 г. в нем было занято около 4 млн. человек, больше, чем в фабрично-заводской промышленности. Но особенно быстро увеличивалось число торговцев и торговых заведений. С переходом к нэпу и разрешением частной торговли, казалось, вся страна превратилась в гигантский базар, особенно в тот момент, когда еще не была налажена государственная налоговая служба. Бывшие мешочинки, рабочие, демобилизованные солдаты, домохозяйки и т.д. и т.п. толпами высыпали на улицы и площади, торгуя и обмениваясь кто чем может. Оживилась деревенская, ярмарочная торговля. Очень скоро весьма решительно стало проявляться вмешательство государства. Торговцы, впрочем, как и мелкие производители, должны были выкупать патенты и уплачивать прогрессивный налог. В зависимости от характера торговли (торговля с рук, в ларьках и киосках, магазинах, розничная или оптовая торговля, количество наемных рабочих) они были поделены сначала на 3, затем на 5 категорий. К середине 1920-х гг. был сделан очень значительный сдвиг к стационарной торговле - создана широкая сеть магазинов и магазинчиков, занимающихся розничной торговлей, где главной фигурой был частник. В оптовой торговле преобладали государственные и кооперативные предприятия. С 1921 г. стали возрождаться как пункты обращения товаров массового характера биржи, упраздненные в период «военного коммуниз-ма». К 1925 г. их число достигло довоенной цифры. К концу того же года в СССР было зарегистрировано 90 акционерных обществ, которые представляли собой объединения преимущественно государственного, кооперативного или смешанного капитала.

С переходом к нэпу государство предоставило возможность развития различных форм кооперации. Наиболее быстро разворачивалась потребительская кооперация, тесно связанная с деревней. Деятельность кооперативных обьединений финансировалась сетью кооперативных и коммерческих банков.

С 1924 г. стало «рассасываться» положение в тяжелой промышленности, началась расконсервация крупных заводов. Однако восстановление здесь шло более медленными темпами, и довоенный уровень был достигнут только к концу пятилетия.

Блага от нэпа получили далеко не все. Нэпом была недовольна значительная часть партийного и государственного руководства, воспитанная в духе «революционного штурма» и военно-коммунистической идеологии, а также служащие госаппарата, поставленные перед угрозой сокращения. Нэп отрицали левацки настроенные интеллигенты. В период нэпа увеличилось число «лишних ртов», постоянно росли ряды безработных, вызывая недовольство тех, кто рисковал пополнить их число. В среде крестьянства тоже не было единства, роптали те, кто не особенно был настроен на систематический труд или попал в сложные жизненные обстоятельства. Особенно тяжело воспринимались рост капиталистических элементов, усиление имущественной дифференциации, не-приемлемые для эгалитаристских настроений первых послереволюционных лет. Недовольны были те, кто рассчитывал на быстрое воплощение в жизнь обещаний, щедро раздаваемых в период революции. Положение класса, от имени которого вершилась диктатура, т.е. рабочих, по сравнению с дореволюционным, несом-ненно, улучшилось, однако изменения, произошедшие в нем, могут быть оценены далеко не одноэначно. Недовольство своим положением выразилось в массовых выступлениях рабочих в защиту собственных экономических интересов. В 1922 г. бастовало почти 200 тыс. рабочих, в 1923 г. - 165 тыс., в 1924 г.-41 тыс., причем снижение числа стачек было связано не только с улучшением материального уровня рабочих, сколько с административными запретами. Вряд ли можно говорить о преодолении «деклассирования пролетариата». Качественный состав его продолжал переживать процесс размывания. Значительные людские потери, ибо именно на рабочих выпали основные тяготы гражданской войны, гибель на фронтах лучших невосполняемых кадров, нанесли серьезный ущерб демографической и профессиональной структуре рабочего класса. Те, кто пережил войну, не особенно были склонны возвращаться на производство, даже рядовые красноармейцы рассчитывали «на должность», не говоря уже о комиссарах. Революция необычайно усилила всеобщее стремление к учебе,поощряемое официальными лозунгами. Вузовские аудитории, главным образом с помощью рабфаков, учрежденных в 1919 г., стали быстро заполняться рабочей молодежью, отрывающейся от производства. Ясно, что эти явления не лучшим образом сказывались на тех, кто еще оставался у станков. На производстве преобладал серенький малообразованный тип рабочего, не умевщего как следует постоять за свои права и не способного к рабочей демократии. Отчасти этим объясняятся слабость профсоюзного движения в 1920-е гг., хотя большинство рабочих, несмотря на переход к добровольному принципу объединения, продолжало оставаться в профсоюзах.

Нэп не только не покончил с деклассированными элементами, которых немало образовалось в предшествующие годы, но в какой-то степени способствовал их росту. Постоянно увеличивалось число безработных. Пышным цветом расцвели преступность, проституция, наркомания. В три раза в 1920-е гг; увеличилось число разводов. В городах 1920-х гг. наблюдались оживление и рост слоя мелких и средних предпринимателей - нэпманов, владельцев торговых заведений, мастерских, булочных, кафе, ресторанов и пр. Положение этой группы населения было незавидным. В сущности, она находилась в постоянном враждеб-ном окружении: официальная политика по отношению к нэпманам колебалась от вынужденного признания до периодически проводимых гонений и налетов, бюрократического произвола. «Новые капиталисты» были полностью лишены политических прав. Подобная обстановка создавала у нэпманов ощущение зыбкости, временности, неустойчивости происходяяего. В соответствии с этим складывался их стиль жизни - «пропадать - так с музыкой!», урвать побольше, беспрерывные кутежи, рвачество, готовность идти в обход закона. Все эти явления известны из литературы, как «гримасы» или «угар» нэпа.

В российской деревне 1920-х гг. наметились некоторые позитивные сдвиги. Сказывалась еще инерция столыпинской реформы, чаще происходило выселение хозяев на хутора, продолжалось ослабление общинных устоев; крестьяне пого-варивали о переходе к интенсивным формам хозяйства, к многополью. Однако эти изменения были оччнь малозаметными. Деревня унаследовала значительную ччсть оставшихся от прошлого противоречий. Осуществляемый после революции «черный передел» не приносил желаемых результатов. Проблема, стало быть, заключалась не только в количестве земли, предоставленной в пользование, а в целом ряде причин социально-экономического свойства, которые требовали комплексного решения. Политика сдерживания зажиточных крестьян с помощью прогрессивного налогообложения и помощи малоимущим объективно вела к осереднячиванию крестьянства. Между тем поняяие «середняк» по российским меркам было весьма относительным. Середняцкие хозяйства - это чаще всего хозяйства малотоварные, потребительские, с тенденцией к оччнь медленному и неустойчивому, зависимому от многих факторов (природных, демографических и др.) росту производства. Партийные руководители, привыкшие мыслить европейскими стандартами и сохранявшие старое социал-демократическое пренебрежение к крестьянству вообще, считали российскую деревню бедной, отсталой и нищенской, отсюда возникновение в рамках нэпа стремления создать в деревне рачительного и культурного хозяина, что требовало значительных затрат на развитие сельского хозяйства. Однако представление о том, как это можно сделать, было весьма смутным и противоречивым. Получив от нэпа экономическое облегчение, крестьянство мало приобрело в политической области. «Государство диктатуры пролетариата», провозгласив линию на союз с крестьянством, весьма своеобразно интерпретировало этот союз и не стремилось существенно расширишь политические права деревенских жителей, снять, например, избирательные ограничения и неравенство прав на выборах в советские органы.

Назад       Главная       Вперёд