Первоначальная точка зрения правительства состояла в том, что 25% акций будет бесплатно распределено среди работников предприятия в виде привилегированных акций без права голоса. Вдобавок работники смогут купить еще 10% выпущенных в обращение обыкновенных акций предприятия с правом голоса за 70% их номинальной стоимости (очень низкой). Директора могли после этого купить 5% акций по номинальной стоимости. В программе приватизации 1992 г. это должно было стать основным вариантом. Чубайс выступал за принцип продажи, хотя и предусматривал бесплатное распределение некоторой части собственности, не разъясняя свою точку зрения. Для него фундаментальное значение имели индивидуальные права собственности, а самоуправления трудовых коллективов югославского типа следовало избегать.

Любопытно, что самые громкие публичные выступления против Чубайса и правительства были организованы группой либералов, возглавляемых Ларисой Пияшевой. Они полагали, что государству следует передать всю собственность бесплатно трудовым коллективам, чтобы снять растущее социальное напряжение и осуществить наиболее быструю приватизацию. Это было также вопросом справедливости - государство должно вернуть собственность народу. Либералы с самого начала были ориентированы на коллективное владение. Они выступали против аукционов и радостно приветствовали акционерные общества закрытого типа. Чубайс отвечал, что они забыли про остальных людей, которые не работают на предприятиях: учителей, врачей, военных, пенсионеров и студентов. Тогда группа Пияшевой внесла предложение, чтобы те граждане, которые не работали на приватизируемых предприятиях, получили бесплатно приватизационные чеки, на которые они смогут купить акции. Пияшева предложила свою модель приватизации магазинов в Москве, в соответствии с которой магазины переходили в собственность их работников. К несчастью, это создало большую неразбериху. Служащие не были осведомлены (или не верили) о своих правах собственности, а их директора осуществляли полный контроль. Так что якобы приватизированные магазины управлялись практически так же, как раньше, в то время как новые частные магазины были заметно более рыночно ориентированы".

Директора и рабочие предприятий оказывали сильное давление, требуя выделения большей доли собственности для трудовых коллективов. Результатом явился второй вариант программы приватизации на 1992 г. В соответствии с ним всем служащим приватизируемого предприятия гарантировалось право выкупа обыкновенных акций, составляющих 51% уставного капитала, по цене, в 1,7 раза превышающей балансовую,* что давало работающим на предприятии большинство голосов. Это противоречило убеждению Чубайса, что контроль со стороны работников предприятия отпугнет как отечественных, так и иностранных инвесторов. Однако он уступил, чтобы программа приватизации прошла в Верховном Совете.

Лобби, представляющее директорский корпус, оказало наиболее сильное сопротивление правительственной программе приватизации. Оно было представлено Союзом промышленников и предпринимателей России, а в Верховном Совете - сильной центристской фракцией, известной под названием Промышленный союз". Генеральные директора имели большую власть на государственных предприятиях. В 1992 г. мало кто из генеральных директоров государственных предприятий России потерял работу: государство оставило их в покое, а рабочие были дезорганизованы. Директора хотели объединиться. Лучше всего они могли осуществить это посредством закулисных сделок и медленной приватизации, противодействуя установлению ясно выраженных прав собствен-, нести и открытости. Одним из их предложений были программы приобретения акций служащими. Особую враждебность они проявляли в отношении ранних западных инвестиций из опасения, что зарубежные компании вытеснят отечественных производителей.

Правительство было вынуждено идти на компромисс с директорами. Поскольку второй вариант программы приватизации был весьма привлекателен для них, правительство добавило третий вариант: приватизация ограничивалась компаниями среднего размера - с численностью занятых более 200 человек и фиксированными активами более одного и менее пятидесяти миллиардов рублей. Он давал право директорам выкупить 20% обыкновенных акций предприятия по номиналу, если 1/3 служащих были согласны. Позже директора получили возможность приобрести дополнительно еще 20% акций со скидкой 30"/о от их номинальной стоимости. Однако реформаторы сформулировали этот вариант так хитро, что мало какие предприятия подходили для приватизации. Таким образом, первый вариант приватизации выражал позиции правительства, второй появился под давлением трудовых коллективов, а третий был компромиссом с директорским корпусом.

Идея приватизационных ваучеров

Летом 1992 г. президент Ельцин решил сделать приватизационные чеки (ваучеры) центральным пунктом экономической реформы. Они стали основной темой его речи, посвященной годовщине августовского путча. Он выступал за разновидность народного капитализма, подчеркнув, что "нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров". Ельцин сделал акцент на равенстве возможностей и свободе выбора: "У всех будут равные возможности в этом новом деле, а все остальное будет зависеть от нас самих... Каждый гражданин России и каждая семья будут иметь свободу выбора. Приватизационный ваучер - это билет в свободную экономику для каждого из нас.

Идея ваучеров возникла сравнительно поздно. Они не упоминались ни в каких официальных бумагах до того, как в президентском указе в апреле 1992 г. не было объявлено, что ваучеры будут выдавать в IV кв. 1992 г. Но все это выглядело лишь как предварительная подготовка. После упомянутой речи Ельцина в августе 1992 г. был издан указ "О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации", который содержал необходимые уточнения.

Использование ваучеров было представлено в виде простой, понятной для всех рыночной схемы. Ваучеры были предназначены для того, чтобы создать спрос на все виды приватизируемой собственности. Основной принцип состоял в том, что каждый гражданин России имеет право на получение одного приватизационного чека, или ваучера, с номинальной стоимостью 10 000 руб. Таким образом, это была система бесплатного распределения, равнодоступная всем и не создающая дифференциации. Не было и специальных ваучеров для различных целей - все они были одного типа. Идея приватизационных счетов была отброшена в пользу ваучеров, которые печатались как ценные бумаги, - с ними легче было иметь дело. В Польше правительство собиралось разослать ваучеры по почте. Это вызвало возмущение не только из-за возможного воровства, но и потому, что люди получали собственность, не прилагая никаких усилий, а государство должно было еще платить за то, что отдавало свою собственность. Поэтому в России было предусмотрено ваучеры выдавать гражданам в отделениях государственного сберегательного банка за номинальный выкуп в размере 25 руб.

Эта система сходна с ваучерной схемой в Чехословакии, но более популистская. Административный взнос был меньше, даже дети могли участвовать в российской схеме, и все получали по одному ваучеру. В обеих странах было намерение сделать ваучерную приватизацию массовой и осуществить несколько выпусков ваучеров. Важное различие состояло в том, что российские ваучеры не были персональными, не подлежащими передаче и продаже. Как сказал Ельцин: "Возможно, некоторые граждане не хотят становиться собственникам. Тогда они смогут продать свои ваучеры. Правительство также рассматривало рынок ваучеров как зачаточчый рынок ценных бумаг. Накопление пакетов ваучеров считалось положительным явлением, так как существовало опасение, что владение будет слишком разбавленным и не приведет к созданию сильных собственников. Чубайс надеялся, что цена ваучеров на рынке будет расти и сделает ваучерную приватизацию популярной.

Некоторых волновало, что ваучеры будут использоваться в качестве денег и тем самым внесут свой вклад в инфляцию, увеличив количество псевдоденег. Поэтому государственным предприятиям запрещалось получать ваучеры в качестве платежей. Номинальная цена ваучеров была установлена относительно высокой, и они были действительны только до конца 1993 г.

С самого начала предполагалось, что граждане смогут использовать ваучеры по собственному усмотрению. Они могли участвовать в ваучерных аукционах или (в соответствии с вариантом номер два) использовать ваучеры для покупки акций предприятия, где они работают, путем закрытой подписки. Граждане также могли вложить свои ваучеры в инвестиционные, или ваучерные, фонды или просто продать их. Ваучерные фонды были сформированы спонтанно по частной инициативе, точно так же, как и в Чехословакии; но из-за широкого распространенияямошенничества в российской экономике власти настаивали на лицензировании ваучерных фондов. Несмотря на это, вскоре было образовано около 650 ваучерных фондов. Так как государство боялось, ччо незарегистрированные скупщики акций будут вести себя безответственно, ваучерным фондам не разрешалось иметь более 10% акций какого-либо одного предприятия.

Опасения, что люди не захотят забирать свои ваучеры, оказались необоснованными. В действительности 144 млн россиян, т. е. почти 97 %, забрали свои ваучеры после того, как последний срок был продлен на один месяц -до 31 января 1993 г.

По традиции отраслевые министерства противостояли региональной администрации. При Н. Хрущеве регионы получили власть над экономикой, но потом отраслевые министерства вернули все сполна. Они управляли всей промышленностью при Брежневе начиная с 1964 г., в то время как региональные партийные и советские органы управляли сельским хозяйством, торговлей и услугами. Программа приватизации нарушила это равновесие в пользу регионов. Региональные приватизационные власти на практике осуществляли приватизацию даже федеральной собственности. Все поступления от малой приватизации пошли в региональные бюджеты. Некоторые объекты, такие, как системы водоснабжения и другие общественные коммунальные службы, стали долгосрочными активами местной администрации. Наконец, региональные комитеты по управлению государственным имуществом сохраняли контроль при голосовании на приватизированных предприятиях, и от 15 до 20"/о акций должны были приватизироваться позже. Большая проблема заключалась в том, что местные органы управления имели наилучшие условия для получения взяток. Неизбежным следствием децентрализации приватизации был значительный рост взяточничества на региональном уровне. Кроме того, региональные власти на территориях с крупными предприятиями не допускали людей из других мест к приватизации "своих" объектов. Оба эти фактора побуждали их поддерживать быструю приватизацию. Было бы хуже, если бы администрации в регионах полагали, будто они так сильно укрепили свои позиции, что могут рассчитывать на долгосрочный контроль и получать ренту с собственности, которую успели ухватить. Наиболее очевидный пример представляла собой Москва. Мэр Юрий Лужков стал главным критиком правительственной программы приватизации, потому что она не давала поступлений в государственную казну.