Некоторые историки утверждают, что Наполеон собирался расчленить Россию, отторгнув от нее ряд территорий и передав их Австрии и герцогству Варшавскому. Другие полагают, что он рассчитывал одним ударом расправиться с русской армией в генеральном сражении, подобном Аустерлицу, после чего заключить мир, превратив Россию в своего послушного союзника. Известны также высказывания Наполеона о ведении войны в течение трех лет с захватом Москвы в 1813 г, а Петербурга в 1814 г., а также его крылатая фраза о том, что Москва - это сердце России, которое он намерен поразить. С другой стороны, существует и точка зрения, согласно которой Наполеон с самого начала надеялся достичь с Россией компромисса и не собирался вторгаться в глубь российской территории.

Анализ свидетельств разного рода, а также собственно действия Наполеона после начала войны указывают, что скорее всего Наполеон не имел ясного для него самого плана войны. Во Франции ожидали, что Россия первая начнет военные действия, вторгнувшись на территорию Польши. Не случайно, в обращении к армии Наполеон писал: «Солдаты! Вторая польская война началась!» Действительно, повеление готовиться к походу было отдано Александром 1 еще в октябре 1811 г., но отказ Пруссии от союза с Россией и заключение ею союза с Францией сорвало эти планы. Таким образом, Наполеон мог полагать, что наносит России упреждающий удар, который сам по себе будет столь силен, что Александр вынужден будет просить мира. Но он просчитался. У России, в отличие от Франции, был заранее разработанный и утвержденный императором план военных действий на случай войны, рассчитанный на борьбу до победы.

Историкам в настоящее время известно несколько десятков проектов, составлявшихся в русских военных кругах в период подготовки к войне, однако в конечном счете императором был принят план военного министра М. Б. Барклая-де-Толли. В основу этого плана была положена идея о необходимости, уклоняясь как можно дольше от генерального сражения, заманить французскую армию в глубь российской территории. Это привело бы к растягиванию французских коммуникаций, распылению сил огромной армии на большой территории и удалению основной массы войск от продовольственных баз. Подобное решение было подсказано прежде всего самим Наполеоном, который во всех своих войнах стремился как можно скорее разгромить противника в генеральном сражении. О правильности такого решения свидетельствовал и опыт кампании 1805 г., осуществлявшийся Кутузовым, но сорванный по вине Александра 1. В 1807 г. Барклай-де-Толли в беседе с немецким историком Б. Г. Нибуром заявил: «Если бы мне довелось воевать против Наполеона в звании главнокомандующего, то я избегал бы генерального сражения и отступал бы до тех пор, пока французы не нашли бы вместо решительной победы другую Полтаву».

Подобные же идеи высказывали в это время и некоторые другие военные и государственные деятели, однако сам план русского командования, разработанный к весне 1812 г., держался в такой строгой тайне, что в него не были посвящены даже крупнейшие военачальники. Остается лишь удивляться, что основная его идея не была разгадана Наполеоном, и он фактически дал заманить себя в ловушку. Впрочем, столь же распространенной была в России и идея контрнаступления, и еще за месяц до яачала войны Наполеон полагал, что, как только он форсирует Неман, русские войска вторгнутся на территорию Польши, дойдут до Варшавы, где и будут окружены и разбиты.

Невиданная по своим масштабам армия Наполеона, подготовленная им к вторжению в Россию, насчитывала свыше 600 тыс. человек, из них непосредственно в начале войны принимали участие около 450 тыс. Русская армия насчитывала в это время 320 тыс. человек, из которых на западной границе находилось около 220 тысяч. Слабой стороной наполеоновской армии было то, что в значительной степени она состояла из различных иностранных соединений, набранных в различных странах Европы. В собственно французских полках было много новобранцев, поскольку одновременно Наполеон вел войну в Испании, где ему приходилось держать 300-тысячную армию. В техническом отношении противники были примерно равны: французы обладали лучшим стрелковым и даже холодным оружием, но русская артиллерия, модернизированная под руководством Аракчеева, превосходила французскую.

К началу войны на западной границе России были расположены три армии. Самая крупная из них - первая - под командованием М. Б. Барклая-де-Толли прикрывала фронт длиной примерно 200 км с центром в Вильно и насчитывала около 120 тыс. человек. Вторая армия, под командованием князя П. И. Багратиона, занимала фронт менее 100 км между Неманом и Бугом. Состояла она из примерно 40 тыс. человек. Столько же насчитывала и третья армия под командованием А. П. Тормасова, расположенная в Полесье. Историки нередко обращают внимание на слабость русской позиции, на значительную растянутость фронта, поскольку между армиями было довольно значительное расстояние. Объясняется это, однако, тем, что лишь в начале июня 1812 г. русское командование получило достоверные сведения о том, что первый удар французы нанесут именно в направлении Вильно. Узнав об этом, Барклай предпринял попытку передислоцировать 2-ю армию ближе к первой, но было уже поздно. Однако тот факт, что на направлении главного удара французов оказалась самая мощная из русских армий, говорит о правильности расчетов русского командования.

Сразу же после перехода французских войск через Неман, Барклай начал отступление, тем самым сразу нарушив планы противника, надеявшегося окружить его армию и разбить ее в одном сражении. Приказ об отступлении был дан и 2-й армии с таким расчетом, чтобы, отступая, эти армии объединились. Отступление при этом велось с арьергардными боями, которые сильно изматывали противника. Причем Наполеон и его маршалы нередко принимали такие бои за начало генерального сражения, в то время как имели дело лишь с заслонами, прикрывавшими отход основных сил.

16 июня, т. е. через четыре дня после начала войны, Наполеон занял Вильно, где задержался на восемнадцать суток. Некоторые историки склонны видеть в этом его желание уже на этом этапе заключить мир, приводя, в частности, в качестве доказательства тот факт, что вопреки всем ожиданиям французский император не объявил о воссоединении Литвы с Польшей в единое государство, а создал на территории Литвы и Белоруссии отдельное государство. Другие историки считают задержку Наполеона в Вильно его серьезнейшей ошибкой, поскольку было потеряно драгоценное время. Надо, однако, принять во внимание, что, находясь в Вильно, Наполеон ожидал подхода группировок своей армии, переправа которых через Неман задерживалась из-за бездорожья, падежа лошадей и т. д. Таким образом, с первых дней войны действия русской армии нарушили стратегические замыслы французов и фактически заставили их действовать по плану русского командования. С этого момента началась погоня Наполеона за исчезающей каждый день надеждой заставить основные силы русских дать генеральное сражение.

Между тем, армии Барклая и Багратиона успешно отходили в направлении Смоленска, куда 1-я армия прибыла 19 июля, а 2-я-три дня спустя. Собранные в Смоленске русские силы насчитывали около 120 тыс. человек, т. е. более 40 тыс. было потеряно убитыми, ранеными, больными, отставшими, дезертировавшими. Однако потери французов были больше. По некоторым данным, даже соединения, не участвовавшие в боях, в движении к Смоленску потеряли до 48 % своего личного состава. Армия, приведенная Наполеоном к Смоленску, насчитывала около 180 тыс. человек.

К моменту объединения 1-й и 2-й армий под Смоленском значительно усилились разногласия в русском военном руководстве. Во-первых, сказывалось отсутствие единоначалия. Барклай-де-Толли, хотя и занимал пост военного министра, не был главнокомандующим всеми вооруженными силами и формально имел в своем подчинении лишь 1-ю армию. Александр 1 медлил и не назначал главнокомандующего. Условия соблюдения секретности не позволяли Барклаю раскрыть тот факт, что он действует по плану, утвержденному царем, а тот, в свою очередь, тоже молчал, видя, что отступление вызывает осуждение в обществе. Во-вторых, сложность ситуации обуславливалась самой личностью Барклая и его взаимоотношениями с другими генералами и влиятельным петербургским высшим светом.

Разногласия со всей очевидностью проявились на собранном Барклаем в Смоленске военном совете. Практически все участвовавшие в нем генералы, среди которых был и брат царя, великий князь Константин Павлович, высказались за сражение, в то время как Барклай не считал возможным рисковать судьбой армии, явно численно уступавшей противнику. К тому же и сам Александр 1, как было известно, в это время также высказывался за прекращение отступления. В результате родился своего рода компромисс; русская армия не перешла в наступление, но и не отступила. Решено было не отдавать Смоленск без боя, но вести его оборону ограниченными силами. 2 августа дивизия генерала Д. П. Неверовского ценой потери пяти шестых своего состава задержала наступление французов у села Красного, дав возможность русскому командованию сконцентрировать силы. 4 августа французы атаковали Смоленск, и под его стенами развернулось ожесточенное сражение, в котором обе стороны несли тяжелые потери и которое продолжалось весь следующий день.

В ночь с 5 на 6 августа Барклай отдал войскам приказ об оставлении Смоленска, под стенами которого русская армия потеряла до 6 тыс. человек. Потери Наполеона были еще больше, и он решил предпринять обходной маневр для окружения русских. Приказ Барклая должен был предотвратить окружение. 6 августа Наполеон вошел в Смоленск и вновь, как прежде в Вильно, перед ним встала дилемма: прекратить кампанию и добиваться заключения перемирия или продолжать поход. Однако все поведение русской армии, отчаянное сопротивление русских солдат, с которым они боролись за каждую пядь своей земли, нараставшее партизанское движение в тылу французских войск - все это говорило о том, что надежды на мир быть не может. Невозможно было и оставаться в Смоленске, почти уничтоженном огнем, не зная при этом о местонахождении неразбитой и непокоренной русской армии. Наполеон продолжил наступление.

Между тем ,в русском командовании произошли перемены: 8 августа Александр 1 назначил главнокомандующим фельдмаршала князя М. И. Голенищева-Кутузова. 17 августа Кутузов прибыл к армии, находившейся в это время близ Царево-Займище. Каковы же были планы нового главнокомандующего? Кутузов, конечно, знал, что Барклай прав, что отдаленность французской армии от базы, невозможность длительной войны в нескольких тысячах километров от родины, в громадной враждебной стране с суровым климатом в конечном счете погубят Наполеона. Но также Кутузов знал, что отступать далее без генеральной битвы ему не позволят, и как бы ни относился он к самой идее генерального сражения, готовясь к нему, Кутузов, конечно же, надеялся на разгром врага. Тем более что под Бородиным в численном отношении между противниками было равенство, а по некоторым подсчетам русские даже имели некоторое превосходство (русская армия вместе с казаками и ополченцами насчитывала 135-150 тыс. человек, французская вместе с нестроевыми солдатами - 130- 145 тыс.). Эти обстоятельства необходимо учитывать при оценке итогов Бородинского сражения.

Прибыв к армии, Кутузов осмотрел выбранную Барклаем позицию у Царева-Займища и, хотя одобрил ее, 19 августа отдал приказ о продолжении отступления, которое было остановлено через три дня в 110 верстах от Москвы близ села Бородино. Здесь и состоялось сражение, сыгравшее столь важную роль в исходе войны.