А.Д. БОЙКОВ
доктор юридических наук, профессор

В ходе судебной реформы обнажились существенные противоречия и понимании задач уголовно-процессуального права и процессуальной деятельности. Похвальное стремление развенчать идеологические установки по отношению к суду как органу, имеющему главной задачей "воспитание в гражданах дисциплины и самодисциплины", а следовательно, органу, всецело включенному в карательную систему государства , приводит у новым существенным перекосам в определении роли уголовного супопроизводства и очередным просчетам в формировании уголовно-процессуальной системы. При этом гипертрофируетпя значение правозащитной функции уголовной юстиции, объявляется в качестве не просто главной, а чуть ли не единственной задача защиты прав личности, под которой понимается исключительно личность обвиняемого.

В принципе такая постановка вопроса каждому из нас близка и понятна - Движение к правовому государству меняет приоритеты судебной защиты. Едва ли кто в наше время станет спорить по поводу того, что в этих приоритетах не должно быть интересов государства, выдававшихся за интересы всего общества, а по сути легко идентифицировавшихся с интересами партийно-бюрократической элиты.

Но это не значит, что интересы государства должны быть лишены правовой и судебной защиты или признаны во всех случаях второстепенными . Они могут иметь и приоритетное значение в той мере, в какой совпадают с интересами гражданского общества и обеспечивают условия жизнедеятельности человека.

Говоря о человеке как высшей ценности, мы, очевидно, должнм помнить и о других не менее высоких ценностях, каковыми являются Родина, государство, стоящее на службе общества и гражданина, само общество -Одним из важнейших условий существования и личности, и общества, и государства является преодоление преступности, обеспечение обороноспособности страны, сохранение и улучшение среды обитания человека, сохранение и рачительное использование природных богатств, достижений материальной и духовной культуры. И если мы согласны с тем. что обеспечению этих условий в определенной мере своими специфическими средствами служит уголовная юстиция, то согласимся и с тем, что выстраивание приоритетов судебной защиты задача отнюдь не самая простая.

Взвешенный подход к решению этой задачи позволит выстроить научно обоснованную концепцию развития уголовно-процессуальной формы и ее сердцевины - процессуальных гарантий.

Судебная реформа - это не только создание судебной системы и судов, наилучшим образом приспособленных для решения правовых конфликтов и рассмотрения уголовных преступлений различной тяжести . Судебная реформа - это и совершенствование процедуры правосудия , процессуальной формы.

Назначение УПК с изложенных нами позиций - установление оптимального режима расследования и судебного рассмотрения дел о преступлениях, обеспечивающего как защиту прав личности, так и действенность правовых средств борьбы с преступностью. И уже здесь нас поджидает проблема, разводящая специалистов по разные стороны баррикад .

На различных этапах развития нашей правовой системы первая задача часто приносилась в жертву второй. Ныне явственно наметился крен в противоположную сторону - Во имя высокой идеи защиты прав человека многие готовы забыть о прямом назначении уголовной юстиции - сдерживании преступности, обретающей все более изощренные и разрушительные формы.

Мудрость законодателя и государственного деятеля состоит в той, чтобы, реформируя право, сочетать эти задачи, а не противопоставлять их -

Речь идет прежде всего об отношении к: процессуальным гарантиям, о выделении из их необозримого числа гарантий, обеспечивающих эффективное выполнение задачи раскрытия и расследования преступления , задачи вынесения законного и обоснованного приговора.

Условно их можно было бы назвать гарантиями публичного интереса . Иногда их называют гарантиями правосудия в отличии от гарантий субъективных прав личности. С ними мы связываем понимание функций и задач уголовного судопроизводства, определение роли отдельных субъектов доказывания и характера взаимодействия судебного контроля и прокурорского надзора за законностью расследования, наполнение содержанием отдельных принципов процесса (состязательность, презумпция невиновности); соотношение процессуального статуса обвиняемого и потерпевшего и др. Между тем, нельзя не заметить, что в ходе судебно-правовой реформы развитие процессуальных гарантий преимущественно ориентировано на их традиционное понимание как, прежде всего, гарантий прав личности, причем не любой личности, а, главным образом, обвиняемого. Это ведет к искаженному, однобокому развитию процессуальной формы. Вспомним, в связи с этим, что есть процессуальные гарантии. Уголовно-процессуальные гарантии - это система правовых средств обеспечения успешного решения задач правосудия и охраны прав и законных интересов его участников.Такое определение гарантиям содержится в нашем Курсе советского уголовного процесса ( 1989 г., Общая часть ), и я считаю его правильным и теперь. Сходное понимание процессуальных гарантий содержится в Курсе М .С . Строг овича (том 1.М.,1968.С.56).Однако и М.С.Строгович, и другие авторы (Э . Ф - Куцева, В . Э .Лукашевич ,В .Н . Савицкий , Е . Е .Юрченко.Н .Л .Якуб, П . С. Элькинд), писавшие о процессуальных гарантиях, ограничивались, как правило, общей констатацией того, что весь советский уголовный процесс есть система гарантий, обеспечивающих правильное расследование и разрешение уголовных дел, а все последующие суждения о гарантиях связывали с обеспечением прав личности.

В сущности, к этому выводу приходят и авторы "Очерка развития науки советского уголовного процесса" Н. С.Алексеев, В. Г .Даев, Л -Д - Кокорев. Воронеж, 1980 г. Только в последние годы в связи с исследованием проблем уголовно-процессуального принуждения и уголовно-процессуальных правонарушений в Российском судопроизводстве была более или менее обстоятельно исследована система средств, которые могут быть отнесены к гарантиями правосудия.

Итак, процессуальные гарантии могут быть классифицированы применительно к задачам судопроизводства или к его участникам. В общеп плане речь может идти о двух шипах гарантий - гарантиях публичного интереса и гарантиях субъективных прав личности. Они в какой-то, иногда значительной, части могут совпадать, но их отождествление недопустимо.

Так, меры процессуального принуждения ( задержание, арест, обыск, принудительное освидетельствование, допрос и т.д. ) есть гарантии успешного расследования и рассмотрения дел , т . е . гарантии публичного интереса борьбы с преступностью, гарантии правосудия. Но их едва ли можно рассматривать как гарантии прав личности, в частности, обвиняемого, если не впадать в абстрактные умозрительно-философские рассуждения.

Условием реализации процессуальных гарантий является точное исполнение обязанностей должностными лицами и органами, осущест вляющими уголовно-процессуальную деятельность, на основе процессуальных принципов и норм.

К числу гарантий правосудия относится принцип состязательности, который одновременно служит и инструментом защиты личности. Идея состязательности имеется на вооружении всех авторских коллективов и, следовательно, вроде бы объединяет подготовленные 5 ходе реформ проекты УПК .Являясь очень емким принципом судопроизводства, состязательность одновременно есть способ исследования и оценки доказательств, способ отстаивания участниками процесса своих или представляемых интересов и способ реализации трех самостоятельных процессуальных функций: обвинения, защиты, разрешения дела.

Некоторые авторы проектов УПК склонны переоценивать значение состязательности, считая ее главным гарантом "подлинного правосудия", т.е. и истины, и справедливости. Но ведь это не так. Спор сторон может обнажить истину, а может и похоронить ее в зависимости от того, совпадает ли истина с их интересами или им противоречит . Объективность, стремление к установлению истины защитнику противопоказаны, если в этом кроется угроза подзащитному. Равным образом и государственный обвинитель, освобожденный от функции надзора за законностью, едва ли станет подрывать свои позиции в погоне за истиной.

Следовательно, состязательность лишь инструмент судебного познания, обеспечивающий далеко не однозначный результат. Все зависит от того, в чьих руках инструмент, - т.е. от судей, их воли, инициативы, активности.

Такой вывод пугает авторов официальной "Концепции судебной реформы", ибо активность суда они отождествляют с обвинительным уклоном. Но ведь это натяжка и грубая. Обвинительный уклон преследовал иные цели и диктовался совсем другими причинами - Подлинная активность суда должна быть связана с реализацией требования объективности и всесторонности исследования обстоятельств дела, с поиском истины. В этом случае активность спасительна. Анемичный суд - это анемичная власть, при которой расцветает алчность и произвол сильного, но не торжество правого.

Не надо думать, что активность суда в исследовании доказательств есть изобретение советского периода, - это свойство континентальных систем судопроизводства и русс к о ['о пореформенного правосудия (см. Устав уголовного судопроизводства 1864 г.. статьи 613, 724 и др.).

Таким образом, состязательность - это не анархический диспут, а контролируемая судом (судьей) процессуальная деятельность. Закон определяет и направление этой деятельности - объективное и всесто роннее исследование обстоятельств дела в границах обвинения и предмета доказывания. все это - привычные нормы действующего УПК РСФСР (ст.ст. 20, 68, ч.2 ст.243 и ДР.).

При сопоставлении имеющихся ныне проектов УПК РФ приходится с сожалением отметить, что доминирующей оказалась позиция тех авторов , которые состязательность понимают как освобождение суда от обязанности активного участия в доказывании, а истина и вовсе нк упоминается как цель судебного спора.

Пассивность суда - это поощрение сильного, но не правого. Да и в какой стране мира правосудие строится по такому образцу? Известно, что принцип состязательности в его классической форме наиболее полно реализован в англо-американской системе правосудия. Несмотря на то, что главная обязанность по представлению доказательств возложена на заинтересованные стороны, и правовой доктри ной и прецедентами и законом подчеркивается активная роль судей судов первой инстанции в установлении истины по делу.

Правило 614 Федеральных правил использования доказательсть ( США) подчеркивает, что судья не ограничивается фактами и доказательствами , представленными по выбору сторон. Закон требует от председательствующего судьи не быть пассивным рефери. Более того, судья имеет право вмешиваться в представление доказательств сторонами - право, к которому можно прибегнуть, чтобы способитвовать окончательному установлению истины.

Судье, рассматривает ли он дело единолично или с участием присяжных, принадлежит право вызывать и допрашивать свидетелей, в тон числе -и для повторного допроса свидетеля, уже допрошенного сторонами в ходе прямого или перекрестного допроса.

для континентальной судебной процедуры активность судей, как участников доказивания, признается естественной и сомнений не вызывает. Порочность позиции, снимающей с судей ответственность за результаты доказывания, была отмечена еще А .Ф .Кони, как потакающая лености уна.

Стремление довести идею состязательности в ее разрушительном виде до крайних проявлений проявилось в предложении авторов одного из проектов У ПК РФ ввести параллельное расследование со стороны защиты и частного обвинения.

При этом упускается та "мелочь", что следственные действия (допрос, обыск, освидетельствование, предъявление для опознания, наложение ареста на имущество и др. ) всегда включают в себя элементы процессуального принуждения и могут осуществляться только должностными лицами, наделенными властными полномочиями - В печати уже отмечалось, какой вал беззаконий нас ожидает при такой "состязательности сторон" на предварительном следствии.

Отказ от установления истины как цели судопроизводства, отказ от активной роли суда в обеспечении принципа объективности и всесторонности исследования обстоятельств дела, преувеличение роли состязательности , переложение ответственности за судьбу дела всецело на обвинителя - это и есть способ разрушения гарантий правосудия.

В этой связи перед наукой уголовного процесса возникла проблема уяснения новой социальной роли Судебной власти, ее отношения к формированию и проведению уголовно-правовой политики государства.

Нет сомнений в тон, что рождение Судебной власти существенно меняет назначение и функции судебной системы - Суды ныне не ограничиваются осуществлением правосудия по гражданским и уголовным делам, как это было, начиная с реформ 1864 года.

Органы Судебной власти осуществляют в соответствии с Конституцией РФ и конституционное, и административное судопроизводство, и правосудие по экономическим спорам, внося вклад в защиту Конституции , в формирование цивилизованных рыночных отношений; реализуют требование ст 46 Конституции РФ о праве каждого на судебную защиту.

В системе разделения властей Судебная власть заняла самостоятельное место, выполняя активную роль воздействия и на законодательный процесс, и на нормотворческую деятельность Президента, и на законность деятельности органов исполнительной власти. Это существенно расширяет возможности судов в формировании и проведении у гол о к но-правовой политики государства, их реального вклада в дело борьбы с преступностью.

Попытки оторвать суды от органов уголовной юстиции под предлогом обеспечения "чистоты функции правосудия" нам представляются несостоятельными. Правосудие есть не только способ разрешения конфликтов, возникающих при правоприменении, не только форма реализации требований уголовного и административного права по отношению к конкретным актам противоправного поведения. Роль правосудия в государстве и обществе существеннее: оно повышает превентивное значение правовых запретов, создает уверенность в неотвратимости ответственности за преступления, воздействует на правовое и нравственное сознание населения, повышает престиж права.

Через карательную политику, обобщенный судами опыт правоприменения при осуществлении правосудия и исполнении приговоров долж но осуществляться взаимодействие органов судебной власти с Прокуратурой при осуществлении последней функции координации борьбы с преступностью.

Самостоятельного рассмотрения заслуживают попытки дезавуиро-1шния принципа законности. Это находит отражение не только в теоретических построениях, но и в практике осуществления правосудия по уголовным делам.

Изучение сотрудниками Института гарантий законности единоличного рассмотрения уголовных дел судами с мерой наказания до 5 лет лишения свободы, позволило отметить не только выраженную тенденцию расти рения этой практики (ныне - до 40% уголовных дел рассматривается судьей единолично), - выявилось непредусмотренное законом упрощение процедуры рассмотрения дел, вынесение приговоров без исследования доказательств, что затрудняет проверку их законности. Выявилась также тенденция сокращения обжалования и опротестования приговоров, что может быть свидетельством не столько их убедительности и законности, сколько компромиссного подхода судей к таким решениям. Мы привыкли рассматривать требование неукоснительчого соблюл е ни я закона как гарантию прав личности и как гарантию правосудия. Законность. в соответствии с действующим УПК РФ - один ,13 главных критериев правосудного приговора.

Однако в послепнее время и в теории и в законопроектной практике все явственнее просматриваются попытки дискредитировать данный принцип.

Делается это путей противопоставления Закона Праву - При этой :1раво понимается не как совокупность фиксированных норм. определяющих правила поведения, п как некое интуитивное представление об идеальном правовом поле, нормируемом под воздействием международных правовых актов, судебных прецедентов и - в последнюю очередь -национального законодательства, которое можно игнорировать, если оно , по мнению право при не ни теля , не вписывается в складываюцееся представление.

Можно привести и другие примеры, показывающие и недостаточность гарантий правосудия на отдельных стадиях судопроизводства, и большой разброс мнений по поводу некоторых из них в ходе подготовки законопроектов, направленных на совершенствование процсссуаль ной формы,

Следуют признать.. что причиной тому не только несовпадение : 1& з и ни и отдельных ученых или их желание утвердить свою личную точку зрения. Причины глубже. Одни из них носят мировоззренческий характер, а некоторые можно отнести к недостаткам развития процессуальчой науки, в частности, тех ее разделов, которые касаются процессуальных гарантии.

Гарантии публичного интереса или, для упрощения, - гарантии правосудия, в отличие от гарантий субъективных прав личности, не' подвергались глубокому монографическому исследосанию. Они не названы и не систематизированы, перспективы их развития не определены ни в теории. ни в законотворческом процессе.

Но и гарантии прав личности развиваются и непоследовательно. и односторонне. За годы судебной реформы почти ничего не было сделано для обеспечения прав потерпевшего жертвы преступлений. Напротив , появились новеллы. связанные, в частности, с содержанием и применением Закона о суде присяжных, которые потерпевшего или игнорируют вовсе, или ухудшают его процессуальный статус.

По этому поводу обычно слышится один и тот же довод: потерпевшего защищает вся система уголовной юстиции. и государственный обвинитель, в частности. Кроме того, приводится опыт зарубежного законодательства, в котором потерпевшему если и уделяется внимание , то скорее как гражданскому истцу, который может обеспечить свои интересы через предъявление иска в гражданском суде.

Нужно ли напоминать о том, что латентная часть преступности в наших современных условиях значительно выше регистрируемой, что жертв преступлений неизмеримо больше^ чем лиц, официально признанных потерпевшими, что и при рассмотрении уголовных дел, дошедших до суда, интересы потерпевшего оказываются, как правило, на последнем месте.

Крайне настораживает отказ от воспитательно-профилактической функции уголовного судопроизводства в некоторых проектах УПК РФ. Органы дознания, следователь, прокурор и суд освобождаются от обязанности устанавливать по мере возможности обстоятельства, способствовавшие совершению преступлений, и реагировать на них представлениями и частными определениями. Таким образом, ставится последняя точка на отечественном опыте по обеспечению правовых и организационных средств профилактики в сфере преступности. Говорят? что эта практика не оправдала себя, что западное, зарубежное законодательство таких институтов не знает.

Когда-то давно, еще в прошлом веке, Чаадаев с горечью писал: "Мы так удивительно шествуем по времени, что по мере продвижения вперед пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное следствие культуры, всецело заимствованной и подражательной".

Самобытность, если она препятствует продвижению вперед, должна быть преодолена. Но зачем же отказываться от положительного опыта, а главное - в угоду кому?

Если в действующем УПК есть нормы и институты, которые обеспечивают достижение законного и справедливого результата, не противоречат при этом новой Конституции и в полной мере отвечают общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации, - менять эти нормы и институты во имя показной активности авторов и мнимой новизны - дело неблагодарное и, я бы сказал, - безответственное. Этим мы только дезориентируем правоприненителя. Отказ от собственных традиций и опыта, -а он не всегда был плохим, - и слепое копирование чужих образцов - это свойство людей нищих духом. Нам предлагают перечеркнуть отечественную процессуальную систему, основы которой были за лощены судебной реформой 1864 г., игнорировать достиженияяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяных систем (Германия, Франция, Италия и Др.) и переписывать институты англо-американской формы сулопроизводства, А это ведь путь от статутного, систематизированного права к праву фрагментарному, прецедент ному, т. е. - движение не вперед, а вспять. При этом полностью игнорируются особенности национальной психологии - российского менталитета, не приемлющего даже в официальных отношениях судопроизводства холодной отстраненности, безразличия, индивидуализма.

Народные заседатели в суде вроде бы и не имели видимого су щественного веса, но они олицетворяли надежду на справедливость. И это мы заметим очень скоро, столкнувшись с новым видом правосудия единоличного судьи, - то ли судьи, то ли чиновника от судебного ведомства. В нашем проекте УПК мы старались сохранить хотя бы в урезанном виде институт народных заседателей (там, где не будет суда присяжных) и это нам ставится в вину как проявление консерватизма .

Начав подготовку УПК на несколько лет ранее других авторских коллективов, мы первыми сформулировали гуманистические задачи уголовного судопроизводства, направленные на защиту граждан и общества от преступных посягательств, поставили в качестве приоритетной задачу обеспечения интересов жертв преступлений, существенно расширив способы защиты потерпевших. Мы разработали процедуру обжалования в суд важнейших решений органов предварительного расследования и порядок деятельности суда по этим жалобам; новую процедуру предания обвиняемого суду, ограждающую обвиняемого и потерпевшего от произвольных усмотрений единоличного судьи; процедуру деятельности мирового судьи и порядок подготовки материалов для его рассмотрения; формы рассмотрения дел по применению принудительных мер медицинского характера, устраняющие позорную практику "заточения в психушки" невиновных людей; расширили гарантии прав несовершеннолетних обвиняемых, предложили свою версию процедуры деятельности суда присяжных и апелляционной инстанции. Разумеется, мы опирались и на достижения отечественной правовой науки и на зарубежный опыт. Это сделано и послужило толчком для разработки соответствующих разделов в других проектах УПК. Теперь есть возможность искать лучший вариант, но нет никаких оснований относить все это к разряду доморощенных идей и переписывать с подобострастием провинциалов сомнительные достижения зарубежных учителей.

Каким будет новый УПК России - покажет время. Хотелось бы, чтобы это был правовой акт, способствующий борьбе с преступностью, а не поощряющий ее, позволяя уходить от справедливой ответственности с помощью хитроумных формальных процедур.