Россия в начале XX века оставалась аграрно-крестьянской страной. Доход от сельского хозяйства составлял 2/3 национального дохода. В этой отрасли народного хо­зяйства было занято подавляющее большинство населения страны. Положение крестьянства оставалось крайне тяжелым. Оно страда­ло от малоземелья, налогового бремени, выкупных платежей, аг­рарного перенаселения, сословной неполноправности. Крестьянские хозяйства были придавлены помещичьими латифундиями. За арен­ду помещичьих земель крестьянство выплачивало ежегодно более 300 млн. руб. Одной из основных причин отсталости деревни явля­лось сохранявшееся господство феодальных форм собственности на землю - помещичьей и крестьянской общинной. Они препятствовали рациональному распределению земли и организации на ней сельскохозяйственного производства, отвечавшего требованиям раз­вивавшихся рыночных отношений. О катастрофическом положе­нии российской деревни более всего свидетельствовали системати­чески повторявшиеся голодные годы. Полунищенское состояние де­ревни угнетающе отражалось на всех сферах общественной и госу­дарственной жизни страны.

Однако крестьянский вопрос, несмотря на свою остроту, стал предметом особого внимания правительства Николая II лишь в на­чале 900-х годов. Объясняется это многими обстоятельствами, но прежде всего тем, что к этому времени виттевская модернизация экономики, проводившаяся в рамках сохранявшейся полуфеодаль­ной социальной системы, уже в значительной мере исчерпала себя, зашла в тупик. Одним из свидетельств этого стал экономический кризис начала 900-х годов. Дальнейшее осуществление модерниза­ции требовало расширения внутреннего рынка для промышленно­сти и новых денежных средств. Потребность государства в деньгах возросла и в связи с внешнеполитическими проблемами: осуществ­лением экспансионистских замыслов на Дальнем Востоке и вклю­чением в развертывавшуюся мировую гонку вооружений.

Основным источником пополнения казны оставались прямые и косвенные налоги, которые платили крестьяне. Вопрос о повыше­нии платежеспособности этой самой многочисленной категории на­селения становился государственным. Его решение напрямую было связано с повышением производительности крестьянских хозяйств, уровня их доходности. Государство было заинтересовано в подъеме крестьянских хозяйств и ввиду того, что их продукция составляла один из существенных компонентов экспорта сельскохозяйствен­ной продукции - главной статьи, внешнеторгового дохода государ­ства. Нищенским состоянием деревни было обеспокоено и военное ведомство: все большее количество новобранцев и лошадей, постав­ляемых крестьянством в армию, не отвечало предъявлявшимся к ним требованиям. Важнейшую роль играл и фактор государствен­ной безопасности. Тяжелое положение крестьянства способствова­ло росту в нем недовольства, делало его более восприимчивым для революционной пропаганды. Для власти же не было перспективы более пугающей и безнадежной, чем охваченное революционным брожением многомиллионное крестьянство. Набиравшее силу рево­люционное движение вынуждало правительство все чаще исполь­зовать войска для его подавления. А благонадежность войск нахо­дилась в непосредственной связи с настроением деревни, так как по своему социальному составу армия оставалась преимуществен­но крестьянской.

Таковы те основные обстоятельства и мотивы, которые побу­дили самодержавие в своей внутренней политике начала 900-х го­дов обратить повышенное внимание на крестьянскую проблему. В условиях нараставшего революционного кризиса правительство чаще, чем обычно, стало использовать для прикрытия своих инте­ресов в решении этой проблемы традиционные заверения о защите народных интересов, о том, что царь не оставит крестьянские нуж­ды "своим попечением".

Поиск решений крестьянского вопроса имел ограниченные рам­ки: во-первых, священной и неприкосновенной должна была оста­ваться помещичья земля, а во-вторых, это решение должно было обойтись для казны минимальными расходами, так как государство руководствовалось обычными для него соображениями - помень­ше дать народу, чтобы затем как можно больше с него взять. Тем не менее при обсуждении данной проблемы в правящих верхах выявились значительные разногласия. Так же, как и в дворянском вопросе, эти разногласия находили свое персональное проявление прежде всего в позициях С. Ю. Витте и В. К. Плеве.

Витте - один из немногих в правящих сферах, кто в поисках решений крестьянского вопроса исходил не из идеологических со­ображений, а с позиций экономического прогресса.

До того, как стать министром финансов, С. Ю. Витте, тяготея к славянофилам, разделял их идею о благотворной роли крестьян­ской общины. Впоследствии он стал утверждать, что сельская об­щина не предотвращает процесс дифференциации крестьянства, не предохраняет его от пролетаризации. Не является она и защит­ным валом от революции. С административно-полицейской точки зрения она, безусловно, представляет определенные удобства, так как "легче пасти стадо, нежели каждого члена стада в отдельно­сти". Но это достоинство общины умаляется опасными для власти сторонами: не прививая крестьянам уважительного отношения к чужим правам и собственности, она тем самым не только препятст­вует развитию у крестьян гражданского правосознания, как осно­вы здорового экономического и культурного развития, но и способ­ствует распространению революционных и социалистических идей.

Негативные последствия виделись Витте и в решении пробле­мы крестьянского малоземелья за счет помещичьих земель. Подоб­ное решение он допускал лишь в исключительных случаях. Так он признавал политическую необходимость наделения крестьян зем­лей в 1861 г., но вместе с тем подчеркивал, что реформа на таких условиях ослабляла сам принцип собственности, обязывала прави­тельство исполнять по отношению к крестьянству полицейско-по­печительные функции, обращая особое внимание на регулирование вопросов землевладения и землепользования. А это, в свою оче­редь, не только подавляет хозяйственную инициативу крестьян, мешает росту их гражданского сознания, но и способствует разви­тию у них агрессивных иждивенческих настроений. Заверения, что собственность священна и неприкосновенна, не находят у них по­нимания. Они склонны считать, что все зависит только от воли царя: Александр II захотел и отобрал землю у помещиков, отдал ее кре­стьянам; а Николай II следовать примеру своего деда не хочет; выходит, что он царь плохой, не печется о своем народе. В резуль­тате таких рассуждений, полагал Витте, крестьяне становятся вос­приимчивыми к революционной пропаганде.

По мнению Витте, ключом к решению крестьянской проблемы могло быть только уравнение крестьян в правах с другими сосло­виями. Необходимо, утверждал он, сделать из крестьянина "полу­персоны" "персону". Это позволило бы ему встать в ногу со време­нем, развить в себе черты, отвечающие требованиям рыночного хозяйства: личную инициативу и дух предпринимательства. Под уравнением крестьян в правах с другими сословиями Витте имел в виду также замену общинной надельной собственности частной крестьянской собственностью и предоставление крестьянам права по своему желанию выходить из общины и свободно перемещаться по стране.

Виттевский вариант решения крестьянского вопроса был са­мым радикальным среди тех многочисленных вариантов, которые в ту пору рождались в правящей верхушке, однако по своей сути он был либерально-консервативной утопией, страдал непоследователь­ностью и ограниченностью. Утопичен он был тем, что предполагал решение крестьянского вопроса в рамках самодержавной полицей­ско-бюрократической политической системы и при сохранении по­мещичьего землевладения. Непоследовательность и ограниченность этого варианта сказывалась прежде всего в том, что он ставил ряд преград на пути вовлечения в рыночные отношения крестьянской надельной земли. Предусматривались, в частности, запреты на по­купку крестьянской надельной земли лицами других сословий и на продажу этой земли за долги, а также нормы концентрации на­дельной земли. Своим экономическим содержанием вариант Витте был аналогичен столыпинской аграрной реформе, но последняя была более реалистична потому, что решалась уже при значительно ре­формированной политической системе.

Либерально-консервативная позиция Витте по крестьянскому вопросу подвергалась резкой критике представителями реакцион­но-консервативной бюрократии, подходившими к крестьянскому вопросу прежде всего с политической и идеологической точек зре­ния. Они были убеждены в том, что традиционный образ жизни формирует у крестьян особое мировосприятие, являющееся зало­гом их верности самодержавию. Поэтому такие формы крестьян­ской жизни, как сословную обособленность крестьян, общину, на­дельную крестьянскую собственность и патриархальную семью не­обходимо не только охранять, но и укреплять. Они выступали и за продолжение политики попечительства над всеми крестьянами, считая что такая политика не только поддерживает в крестьянстве монархическую идею, но и является основанием и оправданием для надзора правительства за крестьянами. Позиция Витте и его сто­ронников оценивалась как чрезвычайно опасная, поощряющая ре­волюцию.

Разногласия в правящих верхах по вопросу о пересмотре кре­стьянской политики были настолько значительными, что в 1902 г. было создано почти одновременно два параллельных центра, зани­мавшихся этим вопросом: Особое совещание о нуждах сельскохо­зяйственной промышленности под председательством С. Ю. Витте и Редакционная комиссия по пересмотру законодательства о кре­стьянах Министерства внутренних дел во главе с товарищем мини­стра внутренних дел А. С. Стишинским. Инициатором же созда­ния этой комиссии и ее действительным руководителем являлся В. К. Плеве, ставший в том же, 1902 г., министром внутренних дел.

И Редакционная комиссия, и Особое совещание проработали не один год. Первая закончила свою работу по подготовке проекта реформы крестьянского законодательства в октябре 1903 г. Итоги этой работы составили целых шесть томов, которые сразу же были опубликованы. В начале 1904 г. подготовленный проект был пере­дан губернским совещаниям, где обсуждение его затянулось и окон­чательно заглохло с началом революции. В это же время, в конце марта 1905 г., царским указом была прекращена и деятельность Особого совещания. Значительная часть материалов этого совеща­ния, в том числе 57 томов "трудов" и "свода трудов" его местных комитетов, также была опубликована.

Какое же решение крестьянского вопроса предлагалось Ре­дакционной комиссией и Особым совещанием? Проект Редакцион­ной комиссии, в отличие от аграрной политики эпохи контрреформ, уже не считал случайными факты расслоения крестьянства, а при­знавал их закономерными результатами экономического развития: перехода крестьянского хозяйства от натурального к денежному, распространения отхожих промыслов и других внеземледельческих заработков. Более того, признавалось нецелесообразным принимать меры, препятствующие образованию состоятельного крестьянства и не только потому, что это означало бы становиться поперек раз­вития экономической жизни, но и потому, что эти крестьяне, во­преки распространенному мнению, клеймившему их как "кулаков" и "мироедов", не являются худшим и наиболее вредным элементом дерейни. Наоборот, в силу своей заинтересованности в охране прин­ципа собственности такие крестьяне - надежная опора сущест­вующего порядка. В проекте не отрицались и преимущества кре­стьянского хуторского и отрубного землевладения перед общинным. Высказывалась даже уверенность в том, что эти формы землевла­дения существенно улучшат благосостояние крестьян, повысят про­изводительность их труда и упрочат у них уважение к чужой соб­ственности.

Но признавая новые явления в крестьянстве, проект вместе с тем подчеркивал, что они еще не получили широкого распростра­нения и потому не могут служить основанием для коренного изме­нения аграрно-крестьянской политики. В то же время эта политика полностью и не игнорировала данные явления. Предлагалось, в ча­стности, облегчить выход из общины для "индивидуально-сильных" и "умственно переросших общинный строй" крестьян, создать для них условия к постепенному переходу от общинного владения зем­лей к хуторскому и отрубному, но хутора и отруба должны были быть организованы только на вненадельной земле и при условии, что их хозяева отказываются от общинной земли. Названные меры еще не означали ставки правительства на зажиточное крестьянст­во. Они лишь вносили известные коррективы в традиционную по­литику. С их помощью реализовывалось представление В. К. Плеве о зажиточном крестьянине, как о "дьяволе", от которого надо осво­бодить крестьянскую общину.

Таким образом, старая "попечительная политика" оставалась в силе, и в ней еще более подчеркивался аспект защиты государством "слабых элементов" крестьянства от притеснений со стороны "сильных" крестьян. Проект провозглашал также незыблемость крестьянской надельной земельной собственности, устанавливал пределы ее концентрации и дробления, принцип ее заповедности. Реакционно-консервативная направленность проекта еще более проявлялась в его стремлении распространить положения о прину­дительном надельном землевладении и на крестьянские вненадельные земли.

Согласно проекту, неприкосновенной должна была остаться и крестьянская община. Достоинства хуторского землевладения хотя и признавались, но в то же время считалось, что основная масса крестьянства до него еще не доросла. В доказательство приводи­лись разного рода аргументы, но прежде всего то, что крестьяне не имеют достаточных средств для переселения на хутора и надлежа­щего умственного и культурного развития. Препятствиями для раз­вития хуторских хозяйств назывались также естественно-геогра­фические и почвенно-климатические особенности большинства рос­сийских земледельческих губерний. Утверждалось, как прежде, что община, вопреки распространенному мнению, не мешает примене­нию более совершенных приемов хозяйствования и что роль ее осо­бенно благотворна: ведь она печется о крестьянах - "помогает сла­бым и подгоняет нерадивых". И хотя в проекте заявлялось, что вопрос об общине должен быть предоставлен "естественному ходу вещей", в то же время предлагались меры по ее укреплению. В частности, устанавливались максимальные 12-летние сроки пере­делов земли и сдачи в аренду общинной земли.

Повышенное внимание уделялось стабильности крестьянской патриархальной семьи как одного из важнейших оплотов консерва­тизма. Предусматривалось укрепление крестьянской семейной зе­мельной собственности. Замена этой традиционной собственности личной, индивидуальной собственностью рассматривалась как не­допустимая ломка всего земельного и имущественного строя кре­стьян. Ужесточались меры против самовольных разделов кресть­янских семей. В целях предохранения крестьянской семьи от "сму­ты и безурядицы" со стороны ее младших членов законодательно усиливалась власть домохозяина. Без его согласия членам семьи не выдавались паспорта, необходимые для ухода на заработки, а не­совершеннолетние (до 25 лет) члены семьи не могли выделиться из двора.

Конструктивно критиковал деятельность Редакционной комис­сии С. Ю. Витте. В 1904 г. была опубликована его "Записка по кре­стьянскому вопросу", подводившая предварительные итоги работы возглавлявшегося им Особого совещания о нуждах сельскохозяйст­венной промышленности и предлагавшая решение крестьянского вопроса на принципиально иных началах по сравнению с проектом Редакционной комиссии. Витте предлагал освободить крестьян от опеки общины, уравнять их в правах с другими сословиями и пре­доставить им право свободного перехода от общинного к частному личному землевладению.

Виттевский вариант крестьянской реформы являлся частью его либерально-консервативного плана модернизации страны, пред­полагавшего сохранение и укрепление самодержавия в данном слу­чае путем расширения его социальной базы за счет консерватив­ных мелких земельных собственников, которых должна была соз­дать реформа. Предлагавшаяся Витте реформа предопределяла столыпинскую аграрную реформу. У нее было уже немало сторон­ников как в низах, так и в правящих верхах. Однако для последних нужна была революционная встряска, чтобы сделать идеи такой реформы руководящими в аграрно-крестьянской политике.

План виттевской реформы востребован не был. Остался на бумаге и проект Редакционной комиссии. Однако составлявшие ос­нову проекта принципы сословной обособленности крестьянства, неприкосновенности общины и надельного землевладения, как тра­диционные, оставались основополагающими для реальной полити­ки, проводимой самодержавием в крестьянском вопросе в предре­волюционный период. В ней допускались лишь небольшие уступки требованиям времени. Отменены были телесные наказания (1902), круговая порука (1903), облегчен был выход из общины зажиточно­му крестьянству (1903), смягчена переселенческая политика (1904), внесены были некоторые изменения в деятельность Крестьянского банка. В результате такой паллиативной политики социальная на­пряженность в деревне не ослаблялась, а сохранявшиеся в ней про­тиворечия все более вырастали в главную причину надвигавшейся революции.

Отсутствие у правительства единой позиции по аграрно-кре­стьянскому вопросу, борьба в нем различных направлений и груп­пировок, противоречивость выдвигавшихся ими проектов аграрных преобразований свидетельствовали о колебаниях самодержавия и его кризисе. Содержание же этих проектов показывает, что в пра­вящих кругах не имелось такого решения аграрного вопроса, кото­рое сняло бы обострявшиеся противоречия и открыло простор для свободного и быстрого развития деревни.