|
Последние двадцать лет XVII в.
оказались сравнительно спокойными для
России. Основные уезды страны избежали
обычных для тех времен пожаров, страшных
неурожаев и эпидемий. Увеличилось
население в городах и селах, оживленнее
стала торговля, богатели купеческие
семейства Москвы и других городов,
открывались новые ярмарки, поселенцы
осваивали земли в Сибири и на юге, умеренны
и терпимы были государственные налоги и
повинности.
И тем не менее незаметно для себя
страна вошла в полосу кризиса, который
часто предшествует реформам или революциям.
В чем же выразились черты этого кризиса? К
концу XVII в. отставание России в темпах
экономического развития стало особенно
заметным. Слабые попытки московских
властей основать под Тулой
металлургическое производство не дали
необходимого результата - железо, как и
раньше, приходилось привозить из Швеции и
других стран. Россия практически не
обладала самостоятельной внешней
торговлей и была полностью лишена своего
торгового флота. Она не имела выхода к
Балтийскому и Черному морям, но и на Белом, и
на Каспийском морях, где никто России не
мешал, русское кораблестроение и
судоходство находилось в зачаточном
состоянии.
Первые и сильные сигналы о
кризисе стали поступать с полей сражений.
Русско-турецкая война 1677-1681 гг. не принесла
славы русскому оружию, как и два крымских
похода 1687 и 1689 гг. и Первый азовский поход 1695
г. Ни польские, ни турецкие, ни тем более
татарские войска - все это основные военные
противники России - не отличались тогда
современным вооружением и передовыми
приемами ведения боя, и тем не менее русская
армия или проигрывала им сражения, или - в
лучшем случае - вела бои с переменным
успехом. Все это болезненно отражалось на
международном престиже России, которую в «высшем
обществе» европяйских держав ни во что не
ставили.
Положение страны в международном
сообществе и надежность армии, как известно,
очень хорошо отражают внутреннее положение
государства. Материальной основой русской
армии была упомянутая выше поместная
система. В течение всего XVII в. шел медленный
процесс разрушения поместья. С годами оно
утратило черты временного, на срок службы,
земельного держания служилого человека.
Многие служилые сумели фактически
закрепить за собой поместье, уравняв его с
вотчиной - наследственным имением, которое ОНИ
ПОЛУЧИЛИ ОТ СВОИХ ОТЦОВ и дедов. Поэтому
ни у солдат, ни у дворян, составлявших
поместную конницу, не было желания идти в
бой, совершенствовать свое воинское
мастерство. Значительно хуже стали воевать
и стрелецкие полки - выборная пехота.
Стрельцы, охранявшие Кремль, жили в Москве в
стрелецких слободах и занимались, в ущерб
военному делу, торговлей и промыслами.
В начале XVIII в. Иван Посошков,
своеобразный купец-мыслитель, в одном из
своих писем с горечью и иронией так
описывал допетровскую армию:
«Людей на службу нагонят
множество, а если посмотришь на них
внимательным оком, то, ей, кроме зазору,
ничего не узришь. У пехоты ружье было плохо
и владеть им не умели, только боронились
ручным боем - копьями и бердышами, и то
тупыми... А если на конницу посмотреть, то не
то, что иностранным, но и самим нам на них
смотреть зазорно: вначале у них клячи худые,
сабли тупые, сами нужны и безодежны и ружьем
владеть никаким не умелые. Истинно,
государь, я видел, что иной дворянин и
зарядить пищали не умеет, а не то, что ему
стрелить по цели хорошенько... Попечение о
том не имеют, чтоб неприятеля убить, а о том
лишь печется. как бы домой быть, а о том еще
молятся Богу, чтоб и рану нажить легкую,
чтоб не гораздо от нее поболеть, а от
великого государя пожаловану б за нее быть,
а на службе того и смотреть, чтоб где во
время бою за кустом притулиться... А то я у
многих дворян слышал: «Дай, де, Бог великому
государю служить и сабли из ножен не
вынимать».
С такой армией побеждать врагов,
конечно, было трудно. Итак, военный кризис к
концу XVII в. был всем виден, он имел в своей
основе кризис служилый, социальный. Вся
система службы, служилых чинов, которые и
составляли армию, нуждалась в реформе.
Стране требовалась другая - регулярная
армия. Такими обладали государи развитых
европейских стран. Но разрушить всю старую
армию и создать новую было нелегко. Для
этого нужны были смелость, твердость,
готовность пойти на большие расходы и риск.
Кризис экономики, армии, всей
системы службы развивался одновременно с
общим кризисом сознания русского общества
второй половины XVII в. Многие люди, привыкшие
жить «по старине», были смущены
ожесточенной борьбой, которая развернулась
между сторонниками патриарха Никона и
протопопа Аввакума, между Никоном и царем
Алексеем Михайловичем.
Страшное слово «раскол»
разделило православных на два непримиримых
лагеря: никониан и старообрядцев (или - по
терминологии властей - раскольников). Но
раскол в церкви отражал общий разброд в
сознании русских людей тех времен. Это
традиционное, средневековое сознание дало
глубокую трещину. У людей второй половины
XVII в. стало меняться отношение к
окружающему миру и многие жизненные цели. В
литературных произведениях на смену
традиционному герою - тихому праведнику,
думающему о Боге, приходит деятельный,
жизнелюбивый человек, яркая личность с
новыми, вполне материальными целями в жизни.
Для многих думающих русских
людей было очевидно, что России нужно
приобщаться к плодам европейской культуры.
В Москву стали приезжать образованные
церковные деятели из Киева - центра
тогдашней православной богословской и
литературной учености. Они несли с собой
новые знания, эстетические и философские
представления, менявшие старинные традиции
русской церковной и культурной изоляции.
Все эти и другие новинки встречали
ожесточенное сопротивление консерваторов.
Русское общество бурлило в спорах и
разногласиях. Это был несомненный идейный
кризис.
Еще сильнее кризис обострился в
начале 80-х гг. XVII века. Русское государство
потрясли драматические события 1682 г., когда
Россию постиг кризис династический и -
одновременно - политический. 10-летний Петр
помимо своей воли оказался в самом его
центре.
|
