Обратимся к наскальным и пещерные рисункам и фрескам (датируемым, начиная от 40-20 тыс. лет до и. э.). Разные исследователи намечают различные последовательности и этапы развития древней живописи, в общем, тем не менее, можно выделить следующие два этапа.

Первый этап. К самым первым наскальным и пещерным изображениям относятся профильные изображения животных (на которых охотились архаические народы), выполненные, что важно, примерно в натуральную величину. Позднее появляются изображения людей, тоже в натуральную величину. Советский искусствовед А. Д. Столяр считает самой ранней изобразительную модель тех предельно лаконичных рисунков зверя, которые наука уже в начале нашего века отнесла к числу древнейших. «Это изолированный и предельно обобщенный, строго профильный контур стоящего зверя». Как правило, эти изображения и рисунки представляют высеченный каменным орудием или нанесенный охрой контур, который совершенно незаполнен внутри. Первая странность - животные изображались только в профиль, люди чаще фронтально, причем профильное изображение животных устойчиво воспроизводится много тысяч лет во всех странах древнего мира. Другая странность - пропорции фигур часто увеличены, кажется, что люди одеты в скафандры (это послужило поводом назвать их «марсианами»).

Второй этап. и т. Размеры изображения людей и животных увеличиваются и уменьшаются, а контуры фигур заполняются (прорисовываются глаза, ноздри животных, окраска их шкур, у людей-одежда, татуировка д.). Наряду с миниатюрными, в этот период встречаются и довольно внушительные изображения. Например, в Джаббарене (Сахара) найдено шестиметровое изображение человека (названного «Великий марсианский бог»). Оно занимает всю стену «большого убежища»: стена сильно вогнута, голова нарисована на потолке . Как же объяснить эти особенности и странности древней живописи.

Человек учится рисовать или рассказ очевидца о визуальном воплощении души. Эсхилл рассказывает в своей трагедии «Прикованный Прометей», что могучий титан дал людям огонь, научил их ремеслам, чтению и письму и, очевидно, живописи. Но сомнительно, чтобы кто-то учил людей рисовать, вероятнее всего, они научились сами. Как? Послушаем рассказ. Представим, что у автора есть машина времени и он может вернуться на два-три десятка тысячелетий назад и наблюдать за архаическим человеком. Проведя в такой эксредиции какое-то время, автор излагает свои наблюдения и размышления (в скобках автор для сравнения прнводчт данные современных исследований).

«Перемещаясь во времени, можно достичь эпох, где архаический человек еще не умеет рисовать; зато он оставляет на глине или краской на стенах пещер отпечатки ладоней и ступней ног и проводит на скалах короткие или длинные линии (современные исследователи не без юмора назвали их «макаронами»).

Хотя архаический человек не умеет еще рисовать и не знает, что это такое, он уже достаточно развит, пытается по-своему понять жизнь: Особенно его занимает осмысление природных явлений и событий, происходящих с ним самим. Так, например, он очень боится затмений солнца и луны и поэтому по-своему их объяснил - в это время на луну (солнце) нападает огромный зверь. Его волнуют болезни, сновидения, потеря сознания и очень - смерть близких, других людей и животных. Пытаясь понять, что при этом происходит, архаический человек пришел к представлению о душе (духе). Душа - это своего рода двойник человека (животного, вещи), очень на него похожа. Она может покидать свою оболочку (тело, вещь), входить в нее снова, переходить в другие оболочки. Душа является источником жизни, силы и дыхания, после смерти душа уходит жить в другую страну (мертвых). Интересно, что архаические люди не разделяют китайской стеной обычный мир, ндселенный людьми, животными и вещами, и мир, где живут души. Они уверены, что души живут среди людей, рядом с ними, что их можно умилостивить, о чем-то попросить, даже заставить что-то сделать себе на пользу.

Возвратившись чуть ближе к нашему времени, астор неоднократно наблюдал следующие сцены, живо его заинтересовавшие.

После удачной охоты архаические люди ставили к стене скалы или пещеры (основательно привязав) какое-нибудь животное (северного оленя, бизона, антилопу), а иногда (после стычки с другими племенами) даже пленного. Животное ставилось естественно - боком, а человек - фронтально. Затем в эту мишень взрослые и подростки начинали метать копья или стрелять из луков; одни состязались, другие учились лучше пользоваться своим оружием. И вот что важно: наконечники копий и стрел оставляли на поверхности скалы (стены) вблизи границы тела отметки, следы выбоин. Чаще всего исходную мишень через некоторое время убирали (животное съедали, пленного убивали), но вместо нее ставили муляж - шкуру животного, надетую на палки или большой ком глины. Однако вскоре и эта модель разрушалась или использовалась в хозяйственных целях. Самое любопытное - в этой ситуации некоторые племена вместо разрушенной мишени начинают использовать следы, оставленные на стене от копий и стрел. Чтобы понять, попала стрела или копье в цель, архаический охотник соединял эти следы линией, как бы отделяющей тело, бывшего в этом месте животного или человека, от свободного пространства вне его. Иногда для этой цели, после очередной удачной охоты, использовалось и само животное или пленный, их обводят линией (чаще всего охрой) или высекают такую обводную линию каменным орудием. Автор увидел, что на поверхности стены (скалы) оставался профильный контур животного или фронтальный - человека. И он действительно не был ничем заполнен внутри, а размеры фигур были немного увеличены (для целей тренировки и меткости обвод делался грубо, обычно к размерам туловища, головы, рук и ног добавляется рука «рисующего»). Тут автор, конечно, сообразил, откуда взялись «марсиане» и даже понял, почему у них обычно не были изображены ступни ног (они повернуты вперед и не попадают в обвод).

В своих воспоминаниях известный художник Петров-Водкин рассказывает, как был открыт его талант. В школе он рисовал плохо, но однажды на уроке рисования от нечего делать заштриховал часть листа бумаги. Случайно увидев его работу, учитель взял лист бумаги и, отойдя подальше к доске, спросил: «Дети, что это такое?»-«Дыра»,-последовал уверенный ответ. Учитель сделал несколько шагов вперед, и дети поразились-они увидели: это лишь штриховка, создающая, однако, полную иллюзию, что бумага порвана в одном месте. Что пережили и поняли в этот миг дети? Восхищение от «искусства» (мастерства) их товарищи, создавшего настоящий предмет-дыру в бумаге с помощью условного материала, следов грифеля. Удивление, что-«предмет», созданный карандашом, может быть столь реальным, настоящим, недоумение-как возможно такое чудо. Опять восхищение и т. п.

Этот случай помогает понять, что происходит в любой реальности. Человек невольно поддается иллюзии (встречается с предметом), в той или иной мере обнаруживает свое заблуждение (понимает иллюзорность, мнимость предмета), восхищается тем, что столь убедительная иллюзия создана человеком как бы из ничего и снова отдается иллюзии (переживает предмет).

Но сначала маленький ребенок просто играет с «материалом искусства» (красками, линиями, кружочками), как с простыми предметами. Он довольно быстро обнаруживает прелесть этой игры и богатые возможности действий с таким «материалом». Например, линии, кружки, цветовые мазки можно повторять, изменять, соединять друг с другом, строить из них интересные необычные сооружения. Поскольку отдельные линии (кружок, пятно) воспринимаются ребенком неотделимо от предмета, обозначенного этой линией, всякое действие с изображениями осознается и переживается им как жизнь (бытие соответствующия предметов). Как бы живописное искусство ни стояло высоко, следы этого этапа сохраняются. Вот детский рисунок солнца кружок с расходящимися в разные стороны прямыми лучами. С точки зрения обыденного опыта, связь между диском солнца и его лучами,  конечно, существует, но она не прямая. Она дана человеку в множестве жизненных ситуаций (где наблюдается закат солнца или прохождение солнечных лучей через окна облаков) и во множестве речевых и литературных высказываний. В детском рисунке диск солнца, однако, прямо сведен, соединен с лучами; соприкосновение самих лучей служит в рисунке основанием для бытийного сходства явлений. Но ведь как явления диск солнца и его лучи вовсе не похожи друг на друга. Что же их объединяет в живописной, поэтической реальности? Вероятно, множество жизненных ситуаций, где они встречались вместе, и множество высказываний, где они вместе фигурировали. Следовательно, сводя воедино диск солнца и его лучи, гений ребенка заставляет детское сознание извлекать из своих глубин все это множество переживаний и впечатлений, и не просто извлекать, но и по-новому структурировать. В результате перед ребенком рождается новый мир, где диск солнца прямо соединен с солнечными лучами. Подобно тому, как во сне на основе прожитого опыта психика воссоздает волнующие человека события (особый мир сновидений), в искусстве из этого опыта, направляемого и структурируемого произведением живописного искусства, создается не менее волнующий мир. Если в обычной жизни или в сновидениях события происходят сами собой, наплывая на нас, захватывая сознание, то в искусстве «мотор движения» находится в самом человеке и произведении.