С тех пор, как было прорублено «окно
в Европу», общественное мнение и настроения
политической элиты России колебались между
полюсами западничества и славянофильства.
Один из таких моментов переживаем мы и
сейчас. В середине 80-х, когда перестройка
начала поднимать «железный занавес», у нас
с редкостным энтузиазмом воспринимались
лозунги «взаимозависимого мира», «глобальной
безопасности», «общеевропейского дома», «общечеловеческой
цивилизации». Теперь многими эти понятия
употребляются не иначе как с иронией. Их
критикуют не только правые и левые радикалы,
но нередко и здравомыслящие центристы.
Политика, исходящая из этих понятий,
объявляется в лучшем случае плодом
иллюзий и самообмана, в худшем - диверсией и
капитулянтством.
Конечно, в подобных домыслах
много от корыстных расчетов различных
политических сил. Но они отражают и
растущее сомнение в правильности курса на
сближение с Западом. Ничто не
воспринимается так болезненно, как
обманутые ожидания. Рассуждают примерно
так: «Мы всей душой пошли навстречу Западу,
отпустили союзников по Варшавскому
Договору, согласились на воссоединение
Германии, ввели у себя парламентскую
демократию и рыночную экономику. А что получаем
взамен? Россию похлопывают по плечу, но
отказывают в режиме наибольшего
благоприятствования, не принимают в Совет
Европы, подводят НАТО к самым ее границам,
не считаются с ее интересами на Балканах,
препятствуют православным процессам в СНГ.
Хотят разграбить наши природные и
интеллектуальные ресурсы, сделать не
равноправным, а младшим партнером
преуспевающего атлантического альянса» и т.д.
и т.п.
Подобным чувствам разочарования
и оскорбленного религиозного,
национального достоинства вполне отвечает
концепция так называемого евразийства.
Суть ее в том, что Запад всегда был и
останется враждебным к России. Он никогда
не примет ее в свое лоно, да и ей самой такая
перспектива грозит утратой
самоидентичности. Поэтому связи с Европой
следует уравновесить развитием связей с
Азией (или даже отдать предпочтение
последним). А главное - исходить из того, что
Россия представляет собой целостную
цивилизацию, особый религиозный и
культурно-исторический тип, который не
может быть частью ни Запада, ни Востока, а
призван сыграть роль моста между ними.
Таков смысл «евразийской» идеи (разумеется,
в самом общем виде), к которой склоняются
сейчас многие интеллектуалы в поисках
стратегии национального развития. Идея
эта не остается лишь предметом академических
дискуссий, она уже переносится в
программные документы политических партий,
влияет на решение практических международных
вопросов.
В какой-то мере это неизбежно:
эйфория завышенных надежд на то, что снятие
«железного занавеса» сразу же поставит
нашу страну в ряд преуспевающих западных
государств, должна была раньше или поздне
улетучиться. Положительная сторона
отрезвления в том, что страна больше будет
надеяться на собственные силы, без чего
невозможно ее возрождение; что евразийская
концепция в нынешней ее интерпретации
разумно оберегает наши международные связи
от перекоса в одну сторону, ориентирует их
на все азимуты, в том числе - на весьма
перспективные и пока еще в ничтожной мере
используемые возможности сотрудничества с
буддистскими и исламскими странами в
Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Но можно ли говорить о будто бы
исторически предопределенной
несовместимости и даже враждебности
российской православной и западной
католико-протестантской цивилизаций?
Одна из причин того, что Россия
вновь начинает ощущать себя осажденной
крепостью, заключается в политике,
проводившейся НАТО после окончания «холодной
войны». Там поддались соблазну использовать
наше ослабление для укрепления своих
геополитических позиций. Но за отношением
западных государств к интеграции России в
мировые структуры стоят не одни
геополитические мотивы и пресловутая
патологическая враждебность к «русскому
медведю». Осторожность с их стороны во
многом объясняется нестабильной
политической обстановкой в России,
глубоким экономическим кризисом,
криминальным беспределом. Страны СНГ
сейчас тяжело больны, и даже те, кто им
сочувствует, предпочитают дождаться
выздоровления, прежде чем идти на полное
сближение.
Однако консилиум отечественных
мудрецов, собравшийся вокруг «больного»,
вместо рекомендаций лечиться советует, по
сути дела, гордиться своим заболеванием,
упирая на то, что «мы не такие, как все». Да,
не такие. Но то же могут сказать о себе
все народы, подчеркивая свою специфику. И
сохранение этих качеств не является
препятствием для формирования
общечеловеческой цивилизации, которая с
каждым годом принимает все более зримые
очертания. Обособиться от нее, замкнуться
в своих переживаниях, воспоминаниях о былом
могуществе - значит превратить недомогание
в хроническую болезнь и еще больше отстать
от «поезда».
Говоря же об особой роли России в
мире, о функции моста между европейской и
азиатской цивилизациями, уместно задаться
вопросом: хотят ли воспользоваться этим
мостом и с той, и с другой стороны? Чтобы и
вправду сыграть такую роль, нужно, чтобы и
на западном, и на восточном берегу тебя
уважали по крайней мере не меньше, чем друг
друга. А это уважение измеряется не
прошлыми заслугами, а вполне прозаическими
вещами, характеризующими современную
цивилизацию,- высокими технологиями,
экологичностью производства, развитой
сетью коммуникаций, бытовым комфортом и т. д.
Выбор, который реально стоит
перед всеми странами СНГ, отнюдь не
сводится к дилемме «демос или
религиозность», «капитализм или социализм»,
«сохранить своеобразие или пожертвовать
им», «согласиться на второстепенный статус
или претендовать на статус супердержавы».
Речь идет о выборе между консервацией
нынешнего образа жизни (с неизбежным
возрождением «занавеса», пусть на этот раз
«бархатного») и модернизацией страны, ее
решительным и бесповоротным вступлением в
мировое сообщество.
Никто не гарантирует нам места в
первых рядах. Но главное не в том, чтобы быть
принятыми в ту или иную престижную
международную организацию, а в том, чтобы
достичь передового уровня развития. Ту же
Японию после войны никто не вводил за ручки
в клуб избранных наций. Она достигла этого
упорным, настойчивым трудом и
оригинальными нововведениями,
позволившими стране занять неповторимое
место в мировом бизнесе. Японцы не кричали
на каждом перекрестке, что они великая
держава, а дождались такого момента, когда
все остальные вынуждены были признать, что
это так.
Смысл понятий типа Запада или
Востока, имевших символическое значение в
XIX веке, в наше время существенно
трансформировался. С первым сегодня
ассоциируется все то, что характеризует
нынешнюю техническую цивилизацию (с этой
точки зрения, например, Южная Корея
относится к «Западу», а Северная - к «Югу»). И
совершенно очевидно, что все большее число
стран пополняет ряды «Запада», что это
магистральный путь развития человечества.
Смысл перестройки заключался в
том, чтобы повести нашу страну по этому пути.
Однако этот исторический поворот наткнулся
на огромные препятствия. От того, удастся
ли их преодолеть, зависят судьбы демократии
в России; равно как от устойчивости этой
демократии зависят место и роль России на
международной арене, в том числе в Азии.
БИБЛИОГРАФИЯ :
1. Мурза Алим. Ислам и
магометанство//Ведомости. 1982, № 186.
2. Иордан М. В., Червонная С. М.
Идея тюрко-славянского согласия в
наследии Исмаила Гаспринского//Цивилизации
и культуры. Вып. 1. М., 1994.
3. Хантингтон С. Грядущее
столкновение цивилизаций? -Москва.
Посткриптум.1994г.
4. Самуилов С.М. Неизбежно ли
столкновение цивилизаций? - Москва,
Посткриптум, 1995 г.
5. Шпенглер О. Закат Европы.
Новосибирск, 1993 г.
6. Мясников В. С. Историко-культурные
особенности экономического
взаимодействия России с Китаем//Россия
во внешнеэкономических отношениях:
уроки и современность. М., 1993.
7. Сборник докладов конференции
Института Дальнего Востока РАН и
Китайского института современных
международных отношений. М., 1994.
|