С тех пор, как было прорублено «окно в Европу», общественное мнение и настроения политической элиты России колебались между полюсами западничества и славянофильства. Один из таких моментов переживаем мы и сейчас. В середине 80-х, когда перестройка начала поднимать «железный занавес», у нас с редкостным энтузиазмом вос­принимались лозунги «взаимозависимого мира», «глобальной безопас­ности», «общеевропейского дома», «общечеловеческой цивилизации». Теперь многими эти понятия употребляются не иначе как с иронией. Их критикуют не только правые и левые радикалы, но нередко и здраво­мыслящие центристы. Политика, исходящая из этих понятий, объявля­ется в лучшем случае плодом иллюзий и самообмана, в худшем - диверсией и капитулянтством.

Конечно, в подобных домыслах много от корыстных расчетов раз­личных политических сил. Но они отражают и растущее сомнение в правильности курса на сближение с Западом. Ничто не воспринимается так болезненно, как обманутые ожидания. Рассуждают примерно так: «Мы всей душой пошли навстречу Западу, отпустили союзников по Вар­шавскому Договору, согласились на воссоединение Германии, ввели у себя парламентскую демократию и рыночную экономику. А что полу­чаем взамен? Россию похлопывают по плечу, но отказывают в режиме наибольшего благоприятствования, не принимают в Совет Европы, под­водят НАТО к самым ее границам, не считаются с ее интересами на Балканах, препятствуют православным процессам в СНГ. Хотят разграбить наши природные и интеллектуальные ресурсы, сделать не равноправным, а младшим партнером преуспевающего атлантического альянса» и т.д. и т.п.

Подобным чувствам разочарования и оскорбленного религиозного, национального достоинства вполне отвечает концепция так называемого евразийства. Суть ее в том, что Запад всегда был и останется враждебным к России. Он никогда не примет ее в свое лоно, да и ей самой такая перспектива грозит утратой самоидентичности. Поэтому связи с Европой следует уравновесить развитием связей с Азией (или даже отдать предпочтение последним). А главное - исходить из того, что Россия представляет собой целостную цивилизацию, особый религиозный и культурно-исторический тип, который не может быть частью ни Запада, ни Востока, а призван сыграть роль моста между ними.

Таков смысл «евразийской» идеи (разумеется, в самом общем виде), к которой склоняются сейчас многие интеллектуалы в поисках страте­гии национального развития. Идея эта не остается лишь предметом ака­демических дискуссий, она уже переносится в программные документы политических партий, влияет на решение практических международ­ных вопросов.

В какой-то мере это неизбежно: эйфория завышенных надежд на то, что снятие «железного занавеса» сразу же поставит нашу страну в ряд преуспевающих западных государств, должна была раньше или поздне улетучиться. Положительная сторона отрезвления в том, что страна больше будет надеяться на собственные силы, без чего невозможно ее возрождение; что евразийская концепция в нынешней ее интерпретации разумно оберегает наши международные связи от перекоса в одну сто­рону, ориентирует их на все азимуты, в том числе - на весьма перспек­тивные и пока еще в ничтожной мере используемые возможности сотрудничества с буддистскими и исламскими странами в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Но можно ли говорить о будто бы исторически предопределенной несовместимости и даже враждебности российской православной и западной католико-протестантской цивили­заций?

Одна из причин того, что Россия вновь начинает ощущать себя осажденной крепостью, заключается в политике, проводившейся НАТО после окончания «холодной войны». Там поддались соблазну использо­вать наше ослабление для укрепления своих геополитических позиций. Но за отношением западных государств к интеграции России в мировые структуры стоят не одни геополитические мотивы и пресловутая патоло­гическая враждебность к «русскому медведю». Осторожность с их сто­роны во многом объясняется нестабильной политической обстановкой в России, глубоким экономическим кризисом, криминальным беспреде­лом. Страны СНГ сейчас тяжело больны, и даже те, кто им сочувствует, предпочитают дождаться выздоровления, прежде чем идти на полное сближение.

Однако консилиум отечественных мудрецов, собравшийся вокруг «больного», вместо рекомендаций лечиться советует, по сути дела, гор­диться своим заболеванием, упирая на то, что «мы не такие, как все». Да, не такие. Но то же могут сказать о себе все народы, подчеркивая свою специфику. И сохранение этих качеств не является препятствием для формирования общечеловеческой цивилизации, которая с каждым годом принимает все более зримые очертания. Обособиться от нее, за­мкнуться в своих переживаниях, воспоминаниях о былом могуществе - значит превратить недомогание в хроническую болезнь и еще больше отстать от «поезда».

Говоря же об особой роли России в мире, о функции моста между европейской и азиатской цивилизациями, уместно задаться вопросом: хотят ли воспользоваться этим мостом и с той, и с другой стороны? Чтобы и вправду сыграть такую роль, нужно, чтобы и на западном, и на восточном берегу тебя уважали по крайней мере не меньше, чем друг друга. А это уважение измеряется не прошлыми заслугами, а вполне прозаическими вещами, характеризующими современную цивилиза­цию,- высокими технологиями, экологичностью производства, разви­той сетью коммуникаций, бытовым комфортом и т. д.

Выбор, который реально стоит перед всеми странами СНГ, отнюдь не сводится к дилемме «демос или религиозность», «капитализм или социализм», «сохранить своеоб­разие или пожертвовать им», «согласиться на второстепенный статус или претендовать на статус супердержавы». Речь идет о выборе между консервацией нынешнего образа жизни (с неизбежным возрождением «занавеса», пусть на этот раз «бархатного») и модернизацией страны, ее решительным и бесповоротным вступлением в мировое сообщество.

Никто не гарантирует нам места в первых рядах. Но главное не в том, чтобы быть принятыми в ту или иную престижную международную организацию, а в том, чтобы достичь передового уровня развития. Ту же Японию после войны никто не вводил за ручки в клуб избранных наций. Она достигла этого упорным, настойчивым трудом и оригинальными нововведениями, позволившими стране занять неповторимое место в мировом бизнесе. Японцы не кричали на каждом перекрестке, что они великая держава, а дождались такого момента, когда все остальные вынуждены были признать, что это так.

Смысл понятий типа Запада или Востока, имевших символическое значение в XIX веке, в наше время существенно трансформировался. С первым сегодня ассоциируется все то, что характеризует нынешнюю техническую цивилизацию (с этой точки зрения, например, Южная Корея относится к «Западу», а Северная - к «Югу»). И совершенно очевидно, что все большее число стран пополняет ряды «Запада», что это магистральный путь развития человечества.

Смысл перестройки заключался в том, чтобы повести нашу страну по этому пути. Однако этот исторический поворот наткнулся на огром­ные препятствия. От того, удастся ли их преодолеть, зависят судьбы демократии в России; равно как от устойчивости этой демократии зави­сят место и роль России на международной арене, в том числе в Азии.

        БИБЛИОГРАФИЯ :

1. Мурза Алим. Ислам и магометанство//Ведомости. 1982, № 186.

2. Иордан М. В., Червонная С. М. Идея тюрко-славянского согласия в наследии Исмаила Гаспринского//Цивилизации и культуры. Вып. 1. М., 1994.

3. Хантингтон С. Грядущее столкновение цивилизаций? -Москва. Посткриптум.1994г.

4. Самуилов С.М. Неизбежно ли столкновение цивилизаций? - Москва, Посткриптум, 1995 г.

5. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993 г.

6. Мясников В. С. Историко-культурные особенности экономического взаимодействия России с Китаем//Россия во внешнеэкономических отношениях: уроки и современность. М., 1993.

7. Сборник докладов конференции Института Дальнего Востока РАН и Китайского института современных международных отношений. М., 1994.